Ближе к Вашингтону, чем Брюсселю? Сравнительный анализ парадипломатии Гренландии и Фарерских островов

“Зеленый переход”, рост интереса великих держав к Арктике и курс Европейского союза на стратегическую автономию открыли для гренландского и фарерского руководства новые благоприятные возможности привлечения ресурсов для экономического развития и повышения роли автономных территорий в арктическом управлении3 и глобальном управлении, затрагивающих права и образ жизни коренных народов4. К 2024 г. формирование обширного круга благоприятных внешнеполитических контактов Гренландии пока не привело к существенным достижениям в экономическом развитии как основе будущей независимости. В то же время Фареры, опираясь преимущественно на собственные ресурсы, демонстрируют бóльшие социально-экономические успехи при меньшей склонности обострять отношения с Копенгагеном.

Влияние Гренландии и Фарерских островов на политику Дании после выборов в ноябре 2022 г. заметно возросло, так как с апреля 2024 г. от четырех гренландских и фарерских депутатов зависит большинство действующей правительственной коалиции в парламенте. Дело в том, что изначально после выборов правительство имело в нем 89 из 179 мест, не считая поддержки представителей автономных территорий, то есть всего исполнительная власть могла рассчитывать на 93 голоса в свою пользу. Но представители Гренландии и Фарерских островов, как правило, не голосуют по вопросам, непосредственно не затрагивающим автономные территории (хотя формальный запрет на это отсутствует), поэтому различают парламентское “формальное большинство” с учетом гренландцев и фарерцев (90 и больше мест из 179) и “внутриполитическое” без них – (88 и больше мест из 175). С ноября 2022 г. проправительственные партии по разным причинам потеряли три места в парламенте и в настоящее время формально имеют 86. Но благодаря соглашению с бывшим членом партии “Умеренные”, которого исключили и вынудили стать беспартийным депутатом в 2023 г., могут рассчитывать на 87 голосов в свою пользу, что, однако, по-прежнему недостаточно для внутриполитического большинства. Формальное же большинство правительства в парламенте c весны 2024 г. обеспечивается именно депутатами Гренландии и Фарерских островов, которые могут использовать ситуацию в своих интересах, особенно в контексте арктической политики.

Разница в социально-экономическом развитии Гренландии и Фарерских островов уже была отмечена в российской научной литературе. Если в случае Гренландии с начала 2000-х годов до сих пор сохраняется устойчивый внешнеторговый дефицит, который компенсирует финансовая помощь Дании, при высокой зависимости от датского импорта (в 2020 г. он составил 62.1% в общей доли гренландского импорта) 5, то у Фарерских островов ситуация иная: с 2014 по 2021 г. наблюдался устойчивый рост фарерского экспорта, который стабильно превышал импорт, при том что доля импорта из Дании после 2015 г. сократилась с 33.9% до 29.3% к 2021 г. 6. Кроме того, в финансовых вопросах, Фарерские острова также более подготовлены к потенциальному обретению независимости, чем Гренландия, ведь датские дотации к началу 2020-х годов составляли лишь около 8% фарерского бюджета, в то время как в Гренландии речь идет о доли в более 50% 7.

Общей чертой политических систем североатлантических автономий остаются слабость и подвижность формируемых правительственных коалиций, которые часто распадаются, меняют условия соглашений или объявляют о досрочных выборах, что мешает достижению долгосрочных целей. К примеру, после выборов в 2021 г. в апреле 2022 г. первоначальное коалиционное правительство в Гренландии распалось и было сформировано новое, а в сентябре 2023 г. две правительственные партии подписали дополнение к коалиционному соглашению и перераспределили министерские портфели. По всей видимости, нынешняя гренландская коалиция окажется достаточно устойчивой, чтобы продержаться у власти до следующих парламентских выборов в апреле 2025 г. Кроме того, правящие партии Гренландии осенью 2023 г. также пришли к соглашению о создании особого министерства, которое будет курировать процесс достижения будущей эвентуальной независимости. Стоит, однако, отметить, что ранее, в 2016–2018 гг., в Гренландии уже существовало министерство со сходными задачами, а именно Министерство независимости, иностранных дел и сельского хозяйства.

Указанные различия и сходства, а также возросшие парадипломатическая активность и влияние автономных территорий на Копенгаген делают актуальным сравнительный анализ их внешнеполитических приоритетов и связи этих приоритетов с задачами обеспечения большей самостоятельности, а в перспективе – независимости от Дании. В настоящей статье сравниваются страновые, региональные и тематические приоритеты гренландских и фарерских внешнеполитических и арктических стратегий за 2011, 2024 гг. и 2013, 2022 гг. соответственно. Речь идет о четырех документах, объединенных в две тематические пары. В случае Гренландии – “Внешнеполитическая стратегия и отчет за 2011 г.”, опубликованная в октябре 2011 г., и внешнеполитическая стратегия под полным названием “Гренландия на мировой арене. Ничего о нас без нас. Стратегия Гренландии в области внешней политики, безопасности и обороны на 2024–2033 гг. Арктическая стратегия”, опубликованная в феврале 2024 г. Для Фарерских островов – аналитический доклад с набором рекомендаций по формированию арктической политики “Фарерские острова – нация в Арктике. Возможности и вызовы”, опубликованный в апреле 2013 г. и на практике выполнявший роль стратегии, и уже полноценная арктическая стратегия “Фарерские острова в Арктике”, опубликованная в октябре 2022 г. Сравнительный анализ проводился как внутри гренландской и фарерской тематической пары, так и между ними.

Эти стратегические документы принимались в существенно различающиеся по уровню международной напряженности и неопределeнности периоды. Кроме того, с начала 2010-х годов в отношениях Дании с автономными территориями также произошли значимые изменения. Так, с начала 2020-х годов власти автономий стали активнее привлекаться к обсуждению вопросов безопасности, обороны, санкций и внешней политики, что ранее было сложно представить.

Первоначальное выявление и предварительный краткий анализ внешнеполитических приоритетов Гренландии и Фарерских островов можно осуществить на основе рассмотрения уже существующей исследовательской литературы, которая позволяет выделить несколько потенциальных направлений парадипломатии Гренландии и Фарерских островов. К примеру, А.К. Криворотов указывает на датско-гренландские отношения, определяющиеся угрозой гренландского сепаратизма, отношения Гренландии и США, где главное значение имеют военно-стратегические и ресурсные интересы, а также цель глобального сдерживания КНР, контакты Гренландии и Китая, который рассматривает датскую автономию как источник стратегических ресурсов и одну из точек проникновения в Арктику 8. Исходя из прогнозов А.К. Криворотова, Гренландия, по всей видимости, следует срединному курсу между превращением во “вторую Аляску” и политикой неприсоединения, проводя диверсификацию внешнеполитических контактов, опираясь не только на США и стремясь превратить военные инвестиции в источник для мирного экономического развития. М.О. Рекец полагает, что арктическая политика Дании диктуется в том числе вполне реалистичным сценарием дезинтеграции Содружества, что является главной угрозой национальным интересам Дании и несет риски ее превращения в “постарктическую” страну 9.

В свете нынешних реалий гренландской политической жизни этот сценарий становится более вероятным, что ставит перед датской дипломатией и внутренней политикой сложные дилеммы. М.А. Кобзева отмечает, что по мере нарастания соперничества великих держав в Арктике США вновь стали главным и безусловным спонсором для Исландии и датских автономий, что сужает пространство последних для дипломатических контактов особенно в отношении России и Китая 10. В то же время в октябре 2023 г. состоялось официальное открытие представительства Гренландии в Китае, которое де-факто существовало с ноября 2021 г. На церемонии министр иностранных дел Гренландии заявила о намерении расширять гренландский экспорт морепродуктов на китайский рынок, по большей части это событие отражает обозначенную М.А. Кобзевой тенденцию ограничения и создания “красных линий” для гренландской парадипломатии. Более любопытными в этом контексте становятся отношения Гренландии и ЕС, который в перспективе также претендует на роль гренландского спонсора, не вызывая при этом негативной реакции США. Евросоюз также может предоставить Гренландии искомую глобальность и расширение дипломатических контактов.

В российской исследовательской литературе проблематика отношений Фарерских островов и Гренландии с ЕС затронута в меньшей степени, как и контакты Гренландии c Канадой и Циркумполярным советом инуитов. Эти форматы взаимодействия коренных народов представляют собой попытку обеспечить арктический суверенитет вне пределов отдельных государств и опираются на идею “эффективного управления” – “особого уникального знания” инуитов по управлению арктическими ресурсами, которое делает их “хранителями Арктики”, чье участие необходимо при принятии решений по арктическим вопросам 11. Датские исследователи также анализировали парадипломатические практики гренландских властей, позволившие оказывать дополнительное давление на Копенгаген и добиваться от него новых уступок. Особое внимание при этом уделялось форуму “Арктический круг”, созданному Исландией в 2013 г. и отчасти альтернативному Арктическому совету и “Арктической пятерке”, где гренландские представители получили возможность развития двухсторонних контактов и впервые в 2016 г. озвучили идею о постоянном дипломатическом присутствии США и Канады в Гренландии. Значение придавалось и символическим жестам, например, изменениям на памятной доске в честь 10-летия принятия Илулиссатской декларации в 2018 г., ретуширующим подчиненный статус Гренландии 12.

26–27 августа 2024 г. на ежегодной встрече глав Дании, Гренландии и Фарерских островов и заседании контактного комитета гренландской стороне удалось заставить Копенгаген отказаться от многолетней практики назначения на пост “арктического посла”, который выполняет функции старшего должностного лица и/или в случае председательства страны возглавляет комитет старших должностных лиц в Арктическом совете, карьерных датских дипломатов, и признать, что кандидаты на эту должность должны определяться Гренландией и иметь гренландское происхождение, что стало крупным политическим успехом для властей автономии. По итогам той же встречи Фарерские острова и Дания впервые решили воспользоваться почти забытым положением Закона о фарерском самоуправлении 1948 г., которое дает возможность создать специальную комиссию с целью разрешения спорных вопросов. Причиной учреждения комиссии стало желание фарерских властей получить самостоятельное членство во Всемирной торговой организации (ВТО). Таким образом, как в гренландском, так и фарерском случае на первый план выходит проблема расширения именно внешнего измерения полномочий датских автономий и их международно-правового статуса, в то время как внутриполитические полномочия автономных властей уже достигли максимума и не вызывают серьезных разногласий.

К началу 2020-х годов, по мнению датских исследователей, нарастают предпосылки к выдвижению требований новой трансформации юридического статуса Гренландии, которая будет уже шестой c 1721 г., когда началась колонизация острова (пять предыдущих происходили в 1782, 1908, 1953, 1979 и 2009 гг.), хотя такие настроения еще не стали доминирующими. Примечательно, что указанным изменениям обычно предшествовали символические действия политического характера, к примеру, на Рождество 2002 г. из зданий государственных учреждений Гренландии происходило изгнание “злых датских духов”, а в современных реалиях в сентябре 2023 г. были внесены изменения в регламент Фолькетинга, который теперь допускает произнесение речей на гренландском и фарерском языках во время парламентских дискуссий 13.

Тематически представленная статья продолжает предыдущее исследование, посвященное внешнеполитическим контактам Гренландии и их влиянию на датско-гренландские отношения 14.

Помимо географических приоритетов парадипломатии Гренландии и Фарерских островов исследователи указывают на три основных цели, которым она обычно служит: 1) привлечение ресурсов для экономического развития, 2) сотрудничество по вопросам окружающей среды, технологий, образования, культуры, непосредственно не направленное на получение экономической выгоды, 3) политические мотивы, то есть демонстрация самостоятельности и идентичности, отличной от центральных властей 15. При анализе текстов внешнеполитических и арктических стратегий Гренландии и Фарерских островов в рамках настоящей статьи внимание уделялось соотношению этих трех целей нынешнему и предшествующему политическим контекстам этих документов.

Помимо трех указанных приоритетов затронуты вопросы безопасности: каким образом они находят отражение в концепциях парадипломатии, с учетом того, что Гренландия и Фарерские острова рассматривают себя в качестве членов НАТО, желая приобрести больше влияния в вопросах оборонного планирования, не ставя задачи обретения нейтрального статуса? Гренландия в марте 2023 г. по договоренности с Министерством иностранных дел Дании назначила собственного дипломата в датское представительство при НАТО, а в октябре 2023 г. гренландские парламентарии впервые приняли участие в заседании Парламентской ассамблеи альянса в качестве наблюдателей. Ранее, в ходе предвыборной кампании в датский парламент в октябре 2022 г., гренландские кандидаты высказывали гипотетическую, но противоречащую нынешней конституции Дании и уставу НАТО идею о получении самостоятельного членства в альянсе.

Фарерские острова, согласно совместной с Данией декларацией от 29 марта 2005 г., должны привлекаться к обсуждению значимых для автономии вопросов внешней политики и безопасности, и еще в 2004 г. фарерский парламент принял постановление о том, что автономия де-факто является частью НАТО.

Гренландия, получившая автономный статус в 2009 г., уделяла серьезное внимание приобретению актуального опыта в организации поиска и добычи нефти, газа и негорючих полезных ископаемых. В 2010 г. она подписала соответствующие соглашения с Национальным энергетическим советом Канады и Норвежским нефтяным директоратом (норв. Oljedirektoratet, c 1 января 2024 г. название изменено на Директорат по континентальному шельфу или Норвежский офшорный директорат – норв. Sokkeldirektoratet). В рамках Арктического совета Гренландия во главе с премьер-министром А. Хаммонд бойкотировала 8-ю министерскую сессию государств-членов в мае 2013 г. в Кируне при подведении итога председательства Швеции в организации за 2011–2013 гг. Действия Гренландии в данном случае носили открыто политический характер, демонстрируя недостаточность привлечения автономных территорий к принятию решений в Арктическом совете. По мысли А. Хаммонд, автономии должны были получить равный статус с государствами-членами, что вызвало негативную реакцию Дании и председательствовавшей Швецией. Отчасти такая активная и неуступчивая позиция Гренландии объясняется произошедшей за 2000-е годы существенной “гренландизацией” политической, экономической и административной элиты автономии 16.

В вопросах безопасности Гренландия с момента подписания соглашения об обороне острова между Соединенными Штатами и Данией в апреле 1941 г., фактически находилась в сфере действия доктрины Монро. В ноябре 2013 г. госсекретарь США Дж. Керри в речи в Организации американских государств заявил, что эта доктрина “больше не действует”, но на смену ей приходит взаимовыгодное сотрудничество равноправных партнеров, разделяющих общие ценности и интересы. Тесная зависимость в сфере безопасности Гренландии от США особенно заметно проявилась в годы Второй мировой и холодной войн, однако предложения о приобретении и заявления о стратегической ценности этой территории для Вашингтона делались намного раньше. Так, в период Первой мировой войны, американский полярный исследователь Р. Пири стремился убедить правительство и общественность США в необходимости получения контроля над островом 17. В настоящее время его взгляды обретают актуальность в связи с изменением климата и возможностью открытия новых арктических морских путей, залежей редкоземельных металлов, а также необходимостью для американцев отслеживания российской военной активности в Арктике 18. В этой связи стоит обратить внимание на то, находят ли эти стратегические соображения отражение во внешнеполитических документах Гренландии или же автономные власти стремятся их обойти.

На Фарерских островах подготовка собственных арктических стратегий была связана со схожими с гренландскими опасениями, что общий датский стратегический документ в не полной мере отражает интересы автономии. Фареры начали работу над своим видением Арктики уже в 2009 г. вскоре после публикации первой датской стратегии 2008 г. и создания собственного Министерства иностранных дел в рамках автономного правительства. Фарерскую стратегию, представленную в апреле 2013 г., правильнее охарактеризовать как экспертный доклад с набором рекомендаций. Конкретный же план действий впоследствии предстояло разработать автономному парламенту, что напоминает исландский опыт 19. В целом фарерская стратегия 2013 г. носила проблемный, технический характер и не содержала провокативных заявлений о достижении полной независимости от Дании. В стратегии 2022 г. Фареры расширили число тематических блоков с пяти до восьми, включив раздел о важности международного сотрудничества. Документ был официально представлен 13 октября 2022 г. на международном форуме “Арктический круг”, который проводится под эгидой Исландии, и стал неожиданностью для многих участников.

Внешнеполитическая стратегия Гренландии была представлена автономным правительством 21 февраля 2024 г. вне международных рамок. Однако ее название “Гренландия на мировой арене. Ничего о нас без нас…” указывало на амбиции выхода гренландской дипломатии из рамок сугубо арктического региона. Первые официальные реакции датских властей можно оценить как сдержанные и позитивные. Премьер-министр М. Фредериксен в марте 2024 г. поздравила автономию с принятием важного документа и назвала его “цельным и хорошо проработанным”. Министр обороны Т.Л. Поульсен во время визита в Гренландию в марте 2024 г. также заявил, что между Копенгагеном и Нууком ведется конструктивный и взаимоуважительный диалог, вопросы оборонной политики координируются, и обе стороны заинтересованы в сохранении Арктики как зоны низкой напряженности. В числе общих моментов – понимание того, что вооруженные силы в Арктике направлены не на подготовку к потенциальному конфликту, а на обеспечение суверенитета и контроля над обширным воздушным, морским и наземным пространством Содружества.

Гренландия и Фарерские острова часто рассматривают в качестве образца Исландию. В гренландской стратегии 2024 г. отношениям автономии с ней даже посвящен отдельный тематический блок, а в стратегии 2011 г. обоснованием для открытия гренландских дипломатических представительств выступают действия Исландии, которая, при численности населения 318 тыс. человек, имеет посольства в 21 стране, в то время как Гренландия, к примеру, в 1998–2002 гг. имела только одно представительство в Канаде. При этом отличительной чертой новой гренландской стратегии 2024 г. является ярко выраженная ориентация на сотрудничество с США и Канадой, что в особенности подтверждается идеей создания Арктического североамериканского форума, где могли бы встречаться и развивать совместные проекты парламентарии Аляски, Юкона, Северо-Западных территорий, Нунавута и района Нунавика провинции Квебек и самой Гренландии. Североамериканское направление во многом уводит на второй план взаимодействие Гренландии со странами Северной Европы и ЕС, но при этом оно выстраивается по аналогии c уже функционирующим межпарламентским форумом Гренландии, Исландии и Фарерских островов (англ. West Nordic Council), который функционирует отдельно от институтов “северного сотрудничества”, то есть Северного совета и Совета министров северных стран.

Публикация в феврале 2024 г. стратегии Гренландии в области внешней политики, обороны и безопасности “Гренландия на мировой арене. Ничего о нас без нас…” вкупе с проектом конституции, представленным в апреле 2023 г., стала важной вехой в политическом развитии автономии и одновременно сделала возможным, наконец, принятие новой арктической стратегии для всего Содружества Дании, Гренландии и Фарерских островов взамен действовавшей в 2011–2020 гг. Ситуация осложняется тем, что в новой стратегии Гренландия намерена одновременно самостоятельно представлять себя в арктическом сотрудничестве и возглавлять работу датской делегации в Арктическом совете. Отдельное внимание в документе уделено сотрудничеству с Канадой и США, которые названы одними из ближайших союзников Гренландии, в то время как проекты и институты “северного сотрудничества” не заявлены в качестве приоритетных (табл. 1). Автономные власти острова планируют открыть новые представительства в Нью-Йорке и Оттаве.

Несмотря на упоминание в стратегии США как “ближайшего союзника”, гренландские политики вне рамок документа не забывают об “исторических травмах”, которые американское присутствие и военные планы принесли или могли принести инуитам. К примеру, А. Люнге, ветеран гренландской политики и активный борец за права коренных народов, приводит сведения о том, что государственный секретарь США в 1947 г. предлагал идею переселения проживавших в Гренландии 24 тыс. инуитов на Аляску для гарантии беспрепятственного строительства военных объектов на территории острова. В этом контексте действия гренландской элиты можно рассматривать как пример использования дискурса виктимизации одновременно для внешнеполитического дистанцирования от Дании как бывшей метрополии и для получения дополнительных преференций и поддержки от потенциальных новых спонсоров в лице США, Канады или ЕС 20.

Таблица 1. Внешнеполитические стратегии Гренландии 2011 и 2024 гг.

Источник: составлено автором по текстам стратегических внешнеполитических документов автономного правительства Гренландии.

Критика механизма взаимодействия с Данией и “северного сотрудничества", скорее всего, продолжится. Это – существенное отличие нового документа от стратегии 2011 г., где говорилось, что именно благодаря сотрудничеству с Данией Гренландия стала лидером в области прав коренных народов. Такое противоречие объяснимо, если учесть тот факт, что принадлежность к “северному пространству” для Гренландии – не самоцель, а способ извлечения конкретных экономических преимуществ.

Недавним подтверждением критичной позиции Гренландии стало решение нынешнего главы автономного правительства в мае 2024 г. временно приостановить участие в Северном совете и Совете министров северных стран до конца года, так как представителей Гренландии, как и Фарерских и Аландских островов, не пригласили на майскую встречу премьер-министров стран Северной Европы с участием федерального канцлера ФРГ О. Шольца и их традиционную летнюю встречу, где обычно обсуждаются вопросы внешней политики, безопасности и обороны.

Фарерская стратегия 2022 г. носит более региональный характер. Конкретным инициативам в отношениях с отдельными государствами и объединениями в ней уделено намного меньше внимания, чем в случае Гренландии (табл. 2). Кроме того, в фарерском документе 2022 г. ЕС упоминается чаще, чем США. Также в ней отсутствует тема сотрудничества с КНР. В гренландской стратегии 2024 г. Китай упомянут в более общем контексте связей с Северо-Восточной Азией. Вероятно, это связано с трудностью реального привлечения китайских средств, критикой подобной активности со стороны США и Дании. Нынешний глава автономного правительства Гренландии порой затрагивает возможные перспективы на этом направлении, но главным образом в контексте стимулирования интереса и активности западных партнеров. Российские исследователи также высказывали предположения, что предложения бывшего президента США Дональда Трампа приобрести Гренландию были вызваны именно растущей активностью КНР на территории датской автономии 21.

Таблица 2. Арктические стратегии Фарерских островов 2013 и 2022 гг.

Источник: составлено автором по текстам стратегических внешнеполитических документов автономного правительства Фарерских островов.

Если Гренландия четко заявляет, что действия в рамках стратегии должны в конечном счете способствовать достижению ее будущей независимости, то фарерская стратегия нацелена в большей степени на сотрудничество в сфере сохранения биоразнообразия, развитие культуры, науки и борьбу с изменением климата. Европейский союз в фарерской стратегии упомянут именно в контексте участия автономии в 9-ой Рамочной программе исследований и инноваций на период 2021–2027 гг. “Горизонт Европа”, тогда как проблема обновления торгового соглашения между Фарерами и ЕС в тексте отсутствует. Между тем в гренландской стратегии 2011 г. в качестве важных партнеров указаны отдельные европейские страны: Германия, Великобритания, Россия, Франция. В стратегии 2024 г. сотрудничество с ЕС рассматривается как предпосылка для развития двусторонних контактов с Германией, Францией, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом, Испанией, Италией, Польшей и Чехией и другими – то есть список потенциальных европейских партнеров существенно расширился по сравнению с 2011 г., фарерский же документ не фиксирует подобных подробных деталей.  

Несмотря на сохранение контактов в сфере регулирования морских биологических ресурсов, Россия в фарерской стратегии 2022 г. упомянута по большей части в качестве потенциальной угрозы, хотя и завуалированно, как страна, которая, “по всей видимости, бросает вызов статусу-кво” в регионе. В этой связи в стратегии 2022 г. говорится, что Фарерские острова должны активизировать свое участие в разработке оборонной политики, особенно в части, касающейся Северной Атлантики и Арктики. В апреле 2024 г. на Фарерских островах прошла встреча Северного совета, посвященная безопасности и гражданской обороне, где, в частности, военный представитель Норвегии при НАТО вице-адмирал Л. Дедикэн заявила, что жители Фарер должны быть лучше подготовлены к непредвиденным и чрезвычайным ситуациями, иметь запасы воды и пищи не только на случай природных катастроф, но и нестабильной ситуации в области безопасности.

Глава самой автономии не считает ситуацию настолько серьезной, но вместе с тем выступал против продления рыболовного соглашения с Россией, за более тщательный контроль российских судов в фарерских водах, а также за более действенную роль Фарерских островов в НАТО. Стремление успокоить население и показать, что прямые угрозы безопасности автономной территории отсутствуют, скорее, соответствует датской практике, где по сравнению с Норвегией и Швецией гражданской обороне уделяется меньше внимания.

По мнению экспертов Датского института международных исследований, продолжение хозяйственных отношений с Россией увеличит уязвимость Фарерских островов перед “возможным шантажом и давлением”, и автономии стоит сделать осознанный геоэкономический выбор в пользу Евросоюза и других западных партнеров. Косвенно датские исследователи признают, что, по всей видимости, ни ЕС, ни Великобритания по-прежнему не уверены в остроте угрозы безопасности, которую представляет связь Фарер с Россией, и это обстоятельство может долго оставаться предметом взаимного торга. Санкционный режим формально никак не затронул экспорт фарерских морепродуктов в Россию, и его сокращение после февраля 2022 г. стало в первую очередь следствием решения компаний-поставщиков, а не санкций ЕС.

В ноябре 2023 г. на Россию приходилось около 10% фарерского товарного экспорта, в том числе половина всего экспорта пелагических морепродуктов. В то же время рыболовное соглашение, критикуемое ЕС, представляет собой обмен квот на рыбную ловлю и непосредственно с торговлей не связано. Но представители “недружественных стран” опасаются, что предоставление российским рыбакам доступа в фарерские гавани может использоваться для целей разведки, изучения критической инфраструктуры и т.п.

Соглашение, как и аналогичный российско-норвежский договор, однако, необходимо для контроля популяция рыб и недопущения чрезмерной рыбной ловли, что неоднократно подчеркивали представители Фарерских островов. Официальный Брюссель же предпочитает “не замечать” ограничений в торговле с Россией, на которые Фареры уже пошли, и негласно ставит знак равенства между рыболовным соглашением и торговыми связями, требуя от автономии полного отказа от того и другого.

В рамках коалиционного соглашения, заключенного после парламентских выборов в октябре 2022 г., фарерское правительство планирует добиваться передачи управления воздушным сообщением автономным властям к 2026 г., что также может расширить роль Фарер в области безопасности и обороны. После пандемии COVID-19 острова получили полномочия по принятию собственных законов и мер по контролю за эпидемиологической ситуацией, которые могут отличаться от датских. При этом и Гренландию, и Фарерские острова все больше беспокоят технические неисправности и отсталость датских кораблей класса “Кнуд Расмуссен” и “Тетис”, предназначенных для патрулирования арктических акваторий: так, два корабля класса “Кнуд Расмуссен” с 1 февраля до 24 марта 2024 г. не могли покинуть гавань Нуука и начать осуществление задач по патрулированию и поддержанию датского суверенитета в Арктике из-за неполадок с двигателями.

Гренландия в отличие от Фарерских островов более удалена от фактора “российской угрозы”. Службы безопасности и разведки Дании информируют ее о гипотетической опасности со стороны разведывательных служб РФ в форме предупреждений о “возможной дезинформации и шпионаже”, направленных на “органы управления и лица принимающие решения” с целью создания противоречий и конфликтов внутри Содружества, а также между Данией, Гренландией и США. Тогда как Фарерские острова уже испытали давление внешних игроков, опасающихся активности российских рыбаков в Атлантике. Например, под давлением Великобритании при обновлении рыболовного соглашения на 2024 г. Фареры в декабре 2023 г. внесли в договор положение о запрете российским рыболовецким судам заниматься промыслом в Особом морском районе, к западу от Шетландских островов, который находился под совместным управлением Фарер и Великобритании в соответствии с соглашением от 18 мая 1999 г.

Нынешняя гренландская прагматичность в отношении военных объектов больше касается отношений с США. В ходе переговоров о мерах оборонной политики с датской стороной Гренландия стремится включить в документы пункты о вложениях в гражданскую инфраструктуру, подготовке кадров для спасательных служб и других невоенных аспектах. Расширение военного присутствия США в Гренландии, помимо модернизации базы Питуффик, возможно за счет создания новых воздушных и морских баз, хотя до начала 2024 г. Дания все же предпочитала сохранять важные стратегические военные объекты на территории острова под своим контролем.

Пассивность Дании, вынужденной “ожидать” официального выхода гренландской стратегической документации до февраля 2024 г. для публикации собственной арктической стратегии, свидетельствует об успешности автономного правительства в поисках средств для политического давления на Копенгаген при отсутствии существенных успехов на путях экономического развития. Вероятно, это давление продолжится в ближайшей перспективе, как минимум до мая 2025 г., когда председательство в Арктическом совете должно перейти к Дании, и вплоть до его окончания в 2027 г. Так, А. Хемнитц, представительница Гренландии в Фолькетинге, вскоре после публикации стратегии в начале марта 2024 г. заявила, что автономия, от лица которой она выступает, должна создать основу для формирования общей арктической стратегии и приоритетов всего Содружества. Такое положение дел будет соответствовать обещаниям нового правительства Дании о равноправном сотрудничестве.

15 марта 2024 г. открылось представительство ЕС в Гренландии. В церемонии участвовала глава Европейской комиссии У. фон дер Ляйен, что призвано было продемонстрировать растущую вовлеченность Евросоюза в арктическое управление и значение датской автономии для реализации стратегической автономии интеграционного объединения. Демонстранты, собравшиеся в связи с открытием представительства ЕС, обсуждали, помимо прочего, необязательность присутствия премьер-министра М. Фредериксен на этом мероприятии, касающемся прежде всего судеб самой Гренландии, которая “устала” от опеки Копенгагена. При этом должность главы представительства ЕС в Гренландии в июне 2024 г. занял датчанин С. Бойсен-Мёллер, а не инуит или житель самого острова.

По мере расширения взаимодействия ЕС с Гренландией растет вероятность попыток со стороны столь влиятельного игрока в будущем занять место одного из главных спонсоров гренландской автономии, что может дополнительно снизить влияние Копенгагена. С другой стороны, в новой внешнеполитической стратегии Гренландии Евросоюзу и “северному сотрудничеству” уделено заметно меньше внимания, чем США и Канаде. Это может казаться парадоксальным на фоне того, что отношения с Европейским сообществом и позднее Европейским союзом во многом положили начало развитию самостоятельного внешнеполитического мышления в Гренландии и стали для автономии первым опытом парадипломатического взаимодействия. К примеру, отдельное дипломатическое представительство Гренландии в Брюсселе, было создано одним из первых в 1992 г. С 2002 г. Гренландия и ЕС взаимодействуют и в рамках Ассоциации заморских стран и территорий (англ. Overseas Countries and Territories Association, OCTA), созданной 18 сентября 2002 г. Отношения ЕС с Гренландией можно рассматривать как своеобразный тест практик интеграционного объединения по оказанию помощи развитию.

Членство Гренландии в OCTA обеспечивает ее морепродуктам беспошлинный доступ на единый внутренний рынок ЕС при наличии удовлетворяющего обе стороны рыболовного соглашения. В то же время, несмотря на перспективы экономических выгод интеграции, рядовому населению, не вовлеченному в практические аспекты ведения переговоров по вопросам рыболовства или сотрудничества в сфере образования, Евросоюз все еще представляется далекой бюрократической структурой, а более географически близка и понятна повестка североамериканского сотрудничества. При этом начатые проекты ЕС могут дополнить развитие тесных контактов с США и Канадой. К примеру, в октябре 2023 г. канадская компания Greenland Resources, планирующая разрабатывать месторождение молибдена в Гренландии, которое потенциально может закрыть 25% спроса на этот металл в ЕС, направило письмо о намерениях крупному финскому производителю стали Outokumpu о планах поставки сырья, которое добывается в соответствии с высокими экологическими стандартами.

Фарерские острова не оказывают на Копенгаген столь сильного давления. В ближайшей перспективе главной областью сотрудничества с автономной территорией будет заключение нового, более выгодного торгового соглашения между Фарерскими островами и ЕС. В этом вопросе нынешнее фарерское правительство рассчитывает на поддержку Дании. В новом датском межпартийном соглашении о задачах и принципах отношений с Евросоюзом от 15 декабря 2023 г. говорится о готовности продвигать гренландские и фарерские интересы в ЕС, а в марте 2024 г. во время первого в истории визита главы Еврокомиссии на Фарерские острова состоялось подписание Меморандума о взаимопонимании, касающегося усиленного сотрудничества в области науки и управления морскими биологическими ресурсами.

В этих условиях успешное заключение нового торгового соглашения между ЕС и Фарерами при поддержке Дании будет индикатором продуктивного сотрудничества с автономной территорией и, вероятно, снизит ее потенциальное желание добиваться бóльших уступок от Копенгагена. С другой стороны, успешное экономическое развитие автономной территории вместе с выгодным соглашением с ЕС, как и в случае с Гренландией, ставит вопрос о важности Дании как спонсора Фарерских островов. Во время уже упомянутого визита на Фарерские острова У. фон дер Ляйен подчеркнула, что “пришло время модернизировать торговое соглашение, которое существует уже 26 лет”, по ее словам, техническое обсуждение нового договора должно начаться во второй половине марта 2024 г., что вместе с открытием представительства ЕС в Гренландии говорит о новом этапе отношений ЕС с датскими автономиями и его намерении расширять арктическое присутствие. При этом буквально начале марта 2024 г. фарерские крупные рыболовная и логистическая компании Bakkafrost и FarCargo отправили первую партию свежего лосося в США по новому маршруту, используя собственный грузовой самолет Boeing 757-200, что также демонстрирует важность американского рынка для фарерской автономии.