Проектный потенциал франко-германского оборонного сотрудничества

Наиболее продвинутым форматом, в котором сегодня проявляется франко-германская военная кооперация, является проект PESCO, призванный укрепить военно-политический потенциал ЕС и обеспечить его безопасность без опоры на США. Проект был инициирован Францией и Германией 13 ноября 2017 г., но при этом каждая из держав имела к нему свой подход: Берлин настаивал на инклюзивности и учете позиций всех участников ЕС с акцентом на оборонные нужды, Париж стремился сформировать группу стран, способных решать наступательные задачи, включая проведение интервенций 6. В итоге победила немецкая точка зрения, согласно которой PESCO стал еще одним элементом углубления евроинтеграции. В связи с достаточно непритязательными критериями членства, в нем могут участвовать почти все желающие страны ЕС. В данном анализе мы ограничимся лишь одним, но, с нашей точки зрения, наиболее важным элементом PESCO – совместными проектами военных разработок и развития оборонного потенциала.  

В 2017–2020 гг. в рамках ЕС запущено 47 проектов PESCO, оформленных в виде трех волн. Первая волна из 17 проектов была презентована 11 декабря 2017 г., вторая (также 17 проектов) – 19 ноября 2018 г., третья (13 проектов) – 12 ноября 2019 г. Для уточнения роли Франции и Германии в динамике PESCO следует рассмотреть место обеих держав в процессе “распределения” ролей, а также то, насколько значимую роль франко-германский тандем играет в формировании пула проектов. Сделать это позволяет применение методов статистического и кластерного анализа.

Уже в первой волне наибольшую активность проявили средиземноморские страны. В первой четверке по количеству проектов оказались Италия (участие в 15/17 или 88% проектов), Испания (12/17 или 70.6%) и Греция с Францией (у каждой – в 9/17 или 52.9%). Только эти четыре страны приняли участие в более чем 50% всех проектов первой волны. За ними шли Германия, Нидерланды и Португалия, каждая из которых приняла участие в 7/17 проектов (41.2%). На остальные страны – от Бельгии до Эстонии – пришлось от шести до двух проектов (35.3% и 11.7%, соответственно). Дания и Мальта участия в PESCO не приняли. Отдельно стоит отметить, что у каждого проекта есть страна-куратор, которая несет за него ответственность и предоставляет информацию о его развитии Секретариату PESCO, Совету ЕС. Чаще всего кураторами на первом этапе становились Италия и Германия – по четыре курируемых проекта. У Франции и Греции их насчитывалось два, у Испании – один 12 13.

Вторая волна внесла существенные коррективы в список стран – лидеров PESCO. Если говорить о так называемой большой четверке (Франция, Италия, Германия и Испания), то Франция приняла участие в 12 новых проектах, Германия –  в шести, а затем еще в двух, Италия и Испания – в шести каждая. В пяти проектах приняли участие Греция и Чехия. По сумме двух первых волн Франция догнала Италию в числе лидеров (каждая участвовала в 21/24 проектов, 61.8%, первое и второе места), а Испания (18/34 или 52.9%) переместилась на третью позицию. Теперь уже только эти три страны участвовали более чем в 50% проектов. Греция (14/34 или 41.2%) по числу проектов шла четвертой, Германия (13/34 или 38.2%) – пятой, Бельгия (10/34 или 29.4%) – шестой. По итогам двух волн Франция и Италия также лидировали по числу курируемых программ (по семь у каждой), за ними следовали Германия (шесть) и Греция (пять) 13.

Третья волна добавила к уже запущенным проектам новые, к тому же некоторые страны примкнули к старым или вышли из них. Очередной рывок совершила Франция, став явным лидером по числу программ разработок (31 из 47 или 66% общего количества), второе и третье места теперь делят Италия и Испания (на каждую приходится по 25/47 или 53.2%). По-прежнему только страны средиземноморской тройки участвуют в более чем 50% проектов. Германия (18/47 или 38.3%) обошла Грецию (15/47 или 31.9%) в споре за четвертое место. Шестой стала Румыния (13/47 или 27.7%), седьмое–девятое места делят Бельгия, Нидерланды и Польша (на каждую приходится по 12/47 или 25.5%). Дальше расположились остальные страны. По числу курируемых проектов позиции лидеров сохранились: Франция (10), Италия (9), Германия (7), Греция (5), Испания (2) и др. 14

Таким образом, сегодня по участию в проектах страны – члены PESCO можно разделить на несколько групп: а) лидирующая группа, состоящая из двух троек, на каждую из которых приходится почти 2/3 проектов (по активности участия в проектах – Франция–Италия–Испания, по числу курируемых проектов – Франция–Италия–Германия); б) средняя группа (Греция, Румыния, Бельгия, Нидерланды, Польша, Португалия, Венгрия), на каждую из которых приходится участие в 20–30% проектов PESCO; в) “младшая” группа стран, каждая из которых участвует менее чем 20% проектов PESCO (Кипр, государства Балтии, Скандинавии, ЦВЕ, Люксембург, Ирландия). Если судить по числу проектов, взятых на себя странами-участницами, то основная доля приходится на средиземноморских партнеров, в то время как восточный фланг ЕС ощутимо отстает. Это объясняется в том числе тем, что Средиземноморье является основным источником внешнеполитических угроз для Франции, Италии, Испании, занимающих первые места в списке лидеров PESCO, а также для примыкающих к ним Греции и Португалии из второй группы.

Очевидно, что если Париж не смог отстоять свою концепцию PESCO как “наконечника копья” и в результате спор о характере этой инициативы остался за Берлином, ратовавшим за инклюзивный подход (условно его можно назвать all inclusive), то в ходе второй и третьей волн Франция активизировала свое участие в проектах PESCO и в итоге вырвалась на первое место. Динамика показывает, что в ходе трех волн PESCO разные страны практиковали четыре модели “набора” мероприятий в свои “корзины”. Самой популярной оказалась модель, которую условно можно назвать “от большего к меньшему” (13 государств): основную часть проектов страна “записала” на себя в первой волне, а затем во второй и третьей брала все меньше и меньше или совсем не брала. Эту модель, например, практиковали Италия и Греция (табл. 1).

Таблица 1. Модель 1: “От большего к меньшему”

Источник: составлено авторами по 12 13 14.

Вторую по популярности модель можно назвать “спад во второй волне” – ее практиковали шесть стран. Наглядным примером являются Испания и Румыния (табл. 2).

Таблица 2. Модель 2: “Спад во второй волне”

Источник: составлено авторами по 12 13 14.

Третья модель представляет собой частный случай первой и может быть названа “сначала много – затем мало, но стабильно”, когда основной упор был сделан в первую волну. Ее практиковали три страны: Болгария, Словения и Финляндия (табл. 3).

Таблица 3.  Модель 3: “Сначала много – затем мало, но стабильно”

Источник: составлено авторами по 12 13 14.

На этом фоне выделяется модель 4 – “Подъем во второй волне”, которую использовали три страны – Франция, Германия и Чехия. Основной упор был сделан на проекты второй волны (табл. 4).

Таблица 4. Модель 4: “Подъем во второй волне”

Источник: составлено авторами по 12 13 14.

Отметим, что Франция стала единственной страной, в чьей “корзине” число проектов во второй и третьей волнах было больше, чем в первой. Германия и Чехия также нарастили количество во второй волне, но “сбросили темп” в третьей. В целом, если смотреть по числу “взятых в корзину” задач, то динамика активности государств ЕС скорее отрицательная: большинство стран, включая представителей лидирующей группы (Италию, Испанию, Грецию), с каждой волной брали все меньше и меньше. Исключением стали Франция и в какой-то степени Германия, отчасти подтвердившие тем самым свой статус инициаторов PESCO.

В то же время если разбить число проектов по комбинациям стран – участниц “большой четверки”, то можно увидеть, что франко-германский тандем, безусловно, играет роль – но в планах, к которым причастны как минимум еще одна страна “большой четверки” – Италия, Испания или они обе.

При этом велико число проектов, в которых участвует вся “четверка” и какие-либо из других членов PESCO, или из “четверки” присутствует либо одна Италия, либо только тандем из Франции и Испании. Значимо и число проектов, в которых нет ни одной страны из “большой четверки” вообще. Все эти четыре самые популярные комбинации дают в сумме 56% всех проектов PESCO.

Таблица 5. Распределение проектов PESCO по странам “большой четверки”

Источник: составлено авторами по 12 13 14.

Косвенно об этом же свидетельствуют и подсчеты в докладе 2019 г. “Дифференцированная интеграция в PESCO – кластеры и конвергенция в обороне ЕС” С. Блокманса и М. Кроссон (Центр европейских политических исследований в Брюсселе), где указано, что основными партнерами Берлина и Парижа являются Испания и Италия, тогда как Франция и Германия находятся друг у друга лишь на третьем месте (32% своих проектов французы осуществляют в сотрудничестве с немцами, а немцы реализуют 67% проектов вместе с французами в том числе) 15 14.

Для целей нашего исследования необходимо обратиться не только к количественному анализу участия стран-членов в проектах, но и посмотреть их качественные характеристики. В классификации ЕС направления деятельности PESCO подразделяются на семь блоков (Учения и инфраструктура, Наземные формирования и системы, Морские проекты, Воздушные системы, Кибербезопасность, Обеспечение и узлы, Космос). Однако представляется, что для изучения нашего вопроса продуктивнее разделить проекты на “нелетальные”, к которым относится создание образовательных, медицинских, логистических, координационных структур (например “Медицинское командование ЕС”, “Тренировочный центр для выполнения миссий ЕС” и др.), а также разработки не направленные на уничтожение противника (например, “Спутниковая радионавигация ЕС”, “Создание европейской программно-определяемой радиосистемы” – ESSOR, “Сеть военно-космического наблюдения” и др.), и “летальные”, под которыми мы понимаем производство военной техники, способной поражать физические цели в реальном бою. 

При рассмотрении “летальных” кейсов выясняется, что приоритеты Франции и Германии, а также двух других стран “большой четверки” ЕС различаются. Сегодня “летальных” проектов насчитывается 11 – к ним относятся создание подводного противоминного дрона (MAS MCM), европейской бронемашины, мобильной высокоточной артиллерийской платформы дальнего действия (“евроартиллерия”), модульного наземного дрона (UGS), разведывательно-ударного БПЛА (“евродрон”), подводного модуля быстрого реагирования (Divepack), наземных ракетных систем средней дальности (BLOS), модернизация ударного вертолета “Тигр”, создание системы ПВО для уничтожения беспилотников (C-UAS), космической системы противоракет-перехватчиков (TWISTER) и боевого многоцелевого корабля – европейского патрульного корвета (EPC).

Из этих 11 проектов Франция участвует в семи, Италия – в шести, Испания – в пяти, Германия, как и Греция, – в четырех. В девяти из 11 проектов принимают участие и другие страны. Больше всего “летальных” проектов курирует Италия (четыре), у Франции их три, у Германии – один, у Испании и Греции такие отсутствуют. Три “летальных” проекта курируют прочие страны ЕС: подводный противоминный дрон – Бельгия, модульный наземный дрон – Эстония, подводный модуль быстрого реагирования – Болгария. В целом мы видим, что распределение “летальных” программ у стран – лидеров PESCO соответствует общему распределению проектов по этим государствам, при этом вместе Франция и Германия участвуют лишь в четырех из 11 “летальных”, в трех проектах Франция участвует без Германии, еще четыре вообще развиваются без участия Парижа и Берлина. По итогам трех волн PESCO из 47 проектов Франция участвует в 31 (в том числе в семи “летальных” и 24 “нелетальных”), а Германия – в 18 (в том числе в четырех “летальных” и 14 “нелетальных”). При общем соотношении “летальные” – “нелетальные” 1:3 Франция куда более активна в плане сугубо “летальных”. Это еще раз показывает, что в деятельности PESCO после запуска трех волн Франция, ранее отстававшая, занимает активную позицию, в то время как Германия отнюдь не стремится к лидерству.

Таблица 6. Участие стран “большой четверки” в “летальных” проектах PESCO

Источник: составлено авторами по 12 13 14.

Таким образом, если в период формирования PESCO Франция была вынуждена согласиться на предложенный Германией формат сотрудничества, то в процессе формирования проектного пула она заняла лидерскую позицию по количеству проектов, которые сама курирует или в которых принимает участие. Можно говорить о том, что Берлин и Париж пришли к некому общему знаменателю в концепции PESCO, а также работают над совместными планами. Более того, эти две страны не снижают темп в наращивании последних, но при этом было бы преувеличением назвать ведущей роль франко-германского тандема в данном вопросе. Во-первых, обращает на себя внимание преобладание средиземноморских стран по числу взятых на себя или курируемых проектов. Во-вторых, как для Франции, так и для Германии преобладающими партнерами являются Италия и Испания. Поэтому уместнее говорить о ведущей роли не столько франко-германского тандема, сколько “большой четверки” (Франция, Италия, Испания, Германия).

Выводы предыдущей части не означают, что военное сотрудничество между Францией и ФРГ стало историей. Напротив, обе страны сегодня развивают многообещающие проекты, которые при этом не входят в рамки PESCO. Рассмотрим два наиболее амбициозных из них. Первым является разработка боевого самолета СКАФ (фр. SCAF, англ. FCAS – “Боевая воздушная система будущего”). Первоначально он разрабатывался как англо-французский проект в рамках Ланкастерских соглашений 2010 г. Активная работа шла в 2012–2016 гг., но начавшийся Брекзит похоронил эти планы, и Франция переместила СКАФ в контекст военного сотрудничества с ФРГ.

Для Германии разработка нового самолета представляет интерес в связи с серьезными проблемами национального авиапарка. И если многоцелевой истребитель “Еврофайтер Тайфун” нуждается в обновлении в перспективе, то жизненный цикл истребителя-бомбардировщика “Торнадо” (на котором в случае необходимости лежит обязанность доставлять американские ядерные бомбы В61) подходит к концу в 2025 г. Теоретически Германия рассматривала вопрос покупки американского самолета пятого поколения F-35, который мог бы заменить и “Торнадо” и “Еврофайтер”. Но Париж обеспокоился, что покупка данного самолета поглотит ресурсы, выделенные на СКАФ, и сделает франко-германский проект менее актуальным для Берлина. В итоге Германия покупает на смену “Торнадо” американские самолеты четвертого поколения F-18 (30 истребителей-бомбардировщиков F/A-18E/F Super Hornet и 15 самолетов радиоэлектронной борьбы EA-18 Growler) и приобретает обновленные “Еврофайтеры”. Наработки в процессе обновления “Еврофайтера” (как и французского “Рафаля”) будут использоваться во франко-германском проекте. Сможет ли в будущем СКАФ взять на себя роль самолета-носителя для американских ядерных бомб, заменив F-18, пока Берлином и Парижем не обсуждалось.

13 июля 2017 г. французский президент Э. Макрон и немецкий федеральный канцлер А. Меркель объявили о работе по проекту СКАФ на франко-германском саммите в Париже. 26 апреля 2018 г. две компании – французская “Дассо Авиасьон” (Dassault Aviation) и европейская “Аэробус” (Airbus) – заключили между собой в Берлине соглашение о разработке СКАФ к 2040 г., в тот же день начальники штабов ВВС двух стран А. Ланата и Э. Бюхлер в присутствии министров обороны Ф. Парли и У. фон дер Ляйен подписали документ, фиксирующий тактико-технические требования к самолету, так называемый High Level Common Operational Requirements Document. “Если этот проект воплотится в жизнь, можно будет говорить о премьере: создание в Европе уникального боевого самолета-невидимки, способного конкурировать с США, Китаем и Россией к 2040 г.”, – отмечали французские СМИ 16. 11 сентября 2018 г. Париж и Берлин дали понять, что намерены использовать при создании самолета как можно меньше американских составляющих. В 2019 г. “Дассо” и “Аэробус” получили первый контракт 65 млн евро на разработку концепции самолета. Куратором проекта с учетом мощностей “Дассо” стала Франция – по сути единственная страна ЕС, имеющая полный цикл создания самолетов-истребителей.

С конца 2018 г. интерес к разработкам проявила Испания, а 14 февраля 2019 г. министры обороны трех стран (Ф. Парли, У. фон дер Ляйен и М. Роблес) на полях саммита НАТО зафиксировали участие Мадрида в проекте. 17 июня 2019 г. на авиасалоне в Ле-Бурже Э. Макрон презентовал макет СКАФ. В тот же день Франция, Германия и Испания подписали общий протокол о согласии на развитие системы СКАФ. «Сегодня Испания присоединится к Франции и Германии, – заявлял гендиректор “Дассо” Э. Трапье. – Это важно, поскольку для стран Европы характерна тенденция покупать американское. Мы же предлагаем для европейцев европейский самолет, который не зависит от американских технологий» 17.

В октябре 2019 г. Э. Трапье и глава оборонно-космического подразделения “Аэробуса” Д. Хоке дали понять, что работы над СКАФ следует ускорить, чтобы демонстратор был готов к 2026 г., а самолет начал поступать на вооружение стран ЕС к 2040 г. Эту позицию поддержала и Ф. Парли. 12 февраля 2020 г. Бундестаг одобрил выделение на нужды СКАФ первых 155 млн евро на НИОКР, которые должны длиться 18 месяцев. При этом немцы потребовали, чтобы проект СКАФ развивался параллельно с другим – франко-германского танка (MGCS). До 2025 г. на работы по СКАФ предполагается выделить 4 млрд евро: 2.5 со стороны Франции и 1.5 – от ФРГ. Позже затраты должны уравняться, а затем их планируется пересмотреть после практического подключения к проекту Испании 18.

Сегодня над СКАФ работают уже три страны ЕС, но при этом он не включен в рамки PESCO. Вероятно, дело здесь в том, что сторонами двигают прагматичные интересы поддержать собственные авиастроительные компании и нежелание согласовывать итоговый продукт с другими участниками ЕС. Но в перспективе Франция не исключает подключения к программе СКАФ других стран после 2026 г: так, французский Сенат отмечал 15 июля 2020 г., что ряд проектов PESCO (евродрон, вертолет “Тигр”, радиосистема ESSOR, система взаимосвязи ECoWAR) может сопрягаться с разработкой самолета СКАФ 19.

Новизна СКАФ заключается в том, что речь идет о создании не просто многоцелевого самолета фронтовой авиации с улучшенными характеристиками, а о разработке целого летающего комплекса, “системы систем”. Центральную роль в нем будет играть сам самолет – первоначально им станут обновленные версии “Рафаля” и “Еврофайтора”. Новую машину относят то к поколению 5++, то к шестому поколению (хотя страны ЕС не создавали машину пятого поколения). Истребитель предполагается сделать “невидимкой” и максимально насытить системами искусственного интеллекта, который обеспечит наблюдение за обстановкой и автоматическое распознавание целей. По словам экспертов – например, генерала Ж-П. Бретона, возглавляющего проект со стороны ВВС Франции, управление передачей данных по сети должно происходить независимо от пилота, который будет контролировать весь процесс.

Другие компоненты этой сетевой системы (так называемые Combat Cloud) – самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, самолеты-дозаправщики и беспилотники, между которыми СКАФ должен уметь распределять роли для выполнения боевой задачи. Предполагается, что все эти элементы будут находиться в постоянной связи между собой, а также с космическими спутниками, наземными базами и судами на море. Поэтому самолет должен действовать как в одиночку, так и в составе авиагрупп, а также садиться на палубу авианосца 20 21. На вооружение машины планируется поставить крылатые ракеты и боевые дроны, которые, как пишут французские СМИ, смогут преодолевать российские и китайские системы ПВО 22.

Помимо заочной конкуренции с американским F-35 и российским Су-57, проекту СКАФ придется бороться за оружейный рынок стран ЕС с англо-итальянским самолетом “Темпест” и шведским “Гриппеном”. Сколько будет стоить СКАФ, пока неясно: в СМИ мелькают суммы в 200 млн долл. США, что многократно превышает стоимости “Рафалей” и “Еврофайтеров” (85–125 млн долл.), и, очевидно, будет дороже, чем F-35, не говоря о Су-57 23.

При разработке СКАФ его создатели столкнулись с рядом острых вопросов, позволяющих увидеть типовые трудности многосторонних проектов в ЕС. Первый из них – цель создания СКАФ. Если для французов первично появление в итоге нового самолета, способного участвовать в наступательных операциях, то для немцев это прежде всего экономический проект, призванный объединить промышленные мощности двух стран и сохранить рабочие места. “Как можно определиться с задачами общего технического обеспечения, если у нас нет единого подхода к анализу угроз и доктрине применения оружия?” – задавались вопросом французские сенаторы 24. При необходимости Франция могла бы “потянуть” проект СКАФ в одиночку, но это будет стоить ей больших усилий.

Второй вопрос – участие в проекте других стран. Изначально Франция была против привлечения третьих сторон к разработке СКАФ, тогда как ФРГ поддерживала эту опцию (судя по всему, это было связано с концепцией инклюзивности и идеей объединения промышленных мощностей). В итоге Франция пошла на уступки, допустив участие Испании. Это должно позволить получить средства на финансирование СКАФ из Европейского оборонного фонда, которые выделяются на проекты, где задействованы не менее трех государств.

Третий вопрос касался споров между французскими и немецкими компаниями из-за лидерства в проекте. Если изначально за него боролись лишь “Дассо” и “Аэробус”, то позднее к спору подключились и другие фирмы: французские “Сафран” (Safran) и “Талес” (Thales), а также немецкая МТУ (MTU). “Сафран” попыталась стать главным производителем мотора для самолета, с чем была категорически не согласна МТУ. Наконец, трения возникли и между французскими фирмами – “Дассо”, ответственной за фюзеляж, и “Талес”, производящей электронику, поскольку “Талес” желала быть не просто одним из исполнителей, а играть более значимую роль в проекте. Итоговое франко-германское соглашение от 12 февраля 2020 г. распределило обязанности следующим образом. Сборку фюзеляжа прототипа (91 млн евро) курирует “Дассо”, главный партнер – “Аэробус”. Создание мотора (18 млн евро) пока контролирует “Сафран”, а главным партнером будет МТУ, но с 2021 г. обе компании распределят права по принципу 50/50. За производство дронов отвечает “Аэробус”, а главным партнером является компания МБДА (MBDA), принадлежащая “Аэробусу”, британской “БАЕ системз” (BAE systems) и итальянской “Леонардо” (Leonardo). Производство системы связи самолета (14.5 млн евро) также курирует “Аэробус”, а главным партнером выступает “Талес”. В работе над сенсорами и датчиками первенство принадлежит испанской компании “Индра” (Indra) 25.

Четвертый вопрос касался сочетаемости экспортной политики Франции и ФРГ. Если Франция, замыкающая первую тройку в списке экспортеров вооружения, теоретически допускала продажу СКАФа, как и любого оружия, самым разным потребителям (например, Саудовской Аравии, ведущей с 2015 г. войну в Йемене), то Германия была против экспорта вооружений, которые могли бы направляться в зоны боевых действий. Эти разногласия урегулированы заключением 14 сентября 2019 г. франко-германского соглашения по экспорту: Берлин сможет воспрепятствовать экспорту оружия, если доля немецких компонентов в нем составляет не меньше 20% 26. В случае совместных проектов стороны не могут запретить друг другу экспорт, но могут выступить с протестом и найти компромисс 27. В целом почти все вопросы, возникающие в ходе работы над проектом, постепенно решаются – пока что кроме первого и наиболее принципиального. Поскольку программа будет реализовываться как минимум до 2026 г., а скорее всего – до 2040 г., наверняка возникнут и новые вопросы, усложняющие столь масштабное мероприятие.

Вторым амбициозным оборонным проектом двух стран, существующим за рамками PESCO, является разработка нового усовершенствованного основного боевого танка (ОБТ) – “Основной наземной боевой системы” (Main Ground Combat Systems, MGCS). Это связано не только с отставанием от новейших разработок французской и немецкой моделей танков Leclerc AMX-56 и Leopard 2 (на технической базе которых и планируется создать новый образец), но и с серьезным устареванием танкового парка стран ЕС. Соответственно, Париж и Берлин могут надеяться впоследствии импортировать новую модель основного боевого танка европейским союзникам.

Решение приступить к разработке танка Берлин и Париж приняли в 2012 г., после чего франко-германская экспертная группа провела анализ эксплуатационных требований. В 2015 г. для создания ОБТ Франция и Германия основали совместное предприятие KNDS на базе немецкой “Краус-Маффай Вегман” (Krauss-Maffei Wegman, KMW) и французской “Некстер” (Nexter Defense Systems). Куратором, в отличие от проекта СКАФ, является ФРГ, но Берлин и Париж договорились о равном разделении объема работ и финансирования.

Позже с запросом на участие в нем выступила еще одна крупная немецкая компания “Рейнметалл” (Rheinmetall). В связи с переговорами о перераспределении работы между тремя фирмами так, чтобы сохранить паритетное межстрановое разделение труда, планы были отсрочены еще на год. Французы устраивало любое решение вопроса, при котором на “Некстер” приходилось бы не менее 50% доли в проекте, две немецкие фирмы, по этой логике, должны были договариться между собой. При этом французские власти отмечали, что из двух компаний “Рейнметалл” является “менее немецкой”, чем KMW, так как основной владелец акций “Рейнметалл” – американский фонд 19. В итоге было принято решение, что 50% работ приходится на “Некстер” и по 25% на KMW и “Рейнметалл”. Разработку танка в итоге разделили на девять задач, три из которых курирует KMW, три – “Рейнметалл” и три – “Некстер” 28. В 2018 г. министры обороны Франции и Германии подписали письмо о намерениях.

Задержка разработок была также обусловлена спорами концернов, которые, как и в случае с проектом СКАФ, также отражают трудности многосторонних переговоров стран – членов ЕС. Прения шли о характеристиках будущей машины, а также о распределении задач. Сложности у Германии и Франции также вызывало отсутствие единого подхода к концептуальным вопросам (анализ угроз, организация обороны и доктрина применения оружия) 19 и к экспорту вооружения, что могло вызвать сложности с продажей танка третьим странам. Так, в Германии действуют более жесткие ограничения к экспорту вооружений, что раздражает Францию 29. Как отметила в феврале 2019 г. на Мюнхенской конференции канцлер А. Меркель: “Если у нас в Европе не будет общей культуры экспорта оружия, то, конечно же, под угрозой окажется и разработка общих систем вооружений” 30. Как и в случае с проектом СКАФ, спор об экспортной политике был урегулирован соглашением от 14 сентября 2019 г.

В 2020 г. министры обороны Франции (Ф. Парли) и Германии (А. Крамп-Каренбауэр) подписали рамочное соглашение, в котором определялись операционная модель проекта и структуры управления, и соглашение по реализации 31. В этом же году было подписано соглашение между рабочим объединением трех корпораций и выступающим от лица Франции и Германии Федеральным ведомством по вооружению, информационным технологиям и применению Бундесвера о разработке архитектуры системы (до 2024 г.). Демонстратор новой системы должен быть подготовлен в период 2024–2027 гг., а развертывание нового танка намечено на 2035 г. Стоимость работ до 2027 г. оценивается в 750 млн евро 32. Ожидается, что танк существенно превзойдет своих предшественников: он будет оснащен боевой пушкой большего калибра, а также современными комплексами активной брони и активной защиты. По аналогии со СКАФ новая машина призвана быть центром взаимосвязанных друг с другом компонентов “системы систем”, которая включит в себя помимо самого танка пилотируемую и беспилотную боевую технику и наземные дроны 19. Называется предполагаемая стоимость разработки: 1.5 млрд евро.

Происходящим заинтересовались и другие страны Евросоюза. Италия и Польша выступили с предложениями включить их в консорциум. Это могло бы представлять некоторую выгоду, так как привлечение третьей страны позволило бы проекту претендовать на 20%-е финансирование со стороны Европейского оборонного фонда (ЕОФ). Но, в отличие от примера СКАФ, ФРГ и Франция ответили отказом, по крайней мере, до момента готовности прототипа ОБТ 33.

Интерес членов ЕС вызвало бы и включение программы ОБТ в PESCO. В таком случае участники в перспективе могли бы рассчитывать на 30% финансирование со стороны ЕОФ. Превращение этого проекта в подлинно европейский также имело бы большое значение для сокращения числа различных систем вооружения и формирования европейского военного потенциала (о чем так часто говорят Берлин и Париж). К тому же, по мнению итальянских аналитиков, в формате PESCO есть две программы, технологии которых могли бы использоваться и в разработке танка (модульный наземный дрон и европейская бронемашина) 34. Тем не менее, Франция и Германия предпочитают двустороннее соглашение и отказываются от его открытия для третьих стран как минимум до окончания разработки технического задания, когда все основные характеристики танка будут определены. Можно предположить, что таким образом Берлин и Париж после долгих переговоров о доле участия каждого партнера в производстве защищают интересы своей индустрии и надеются на серьезную выгоду от продажи танка европейским союзникам (ранее глава KMW Ф. Хаун говорил, что предполагаемые заказы на производство новых танков и артиллерийских систем к 2050 г. могут составить более 100 млрд евро 35).

Анализ роли Франции и Германии в формировании оборонного потенциала ЕС позволяют прийти к следующим выводам. Бесспорно, Париж и Берлин сделали серьезный политический вклад в продвижение стратегической автономии ЕС, инициировав программу PESCO, реализация которой в большей мере отражала инклюзивный подход ФРГ. При этом характеристика трех волн проектов в их динамике показывает, что, говорить о безоговорочном лидерстве тандема пока преждевременно. Во-первых, если Франция продемонстрировала стремление включиться и взять под свое крыло как можно больше мероприятий, то Германия, хоть и находится в лидирующей группе, вовсе не рвется составлять Парижу конкуренцию. Во-вторых, неверно утверждение о ведущей роли Парижа и Берлина в развитии PESCO: статистика свидетельствует скорее о приоритете так называемой большой четверки ЕС, а для Франции и Германии преобладающими партнерами по проектам являются Италия и Испания.

Это вовсе не означает, что роль франко-германского тандема можно списывать со счетов. В пользу сохранения его амбиций говорит тот факт, что только Париж и отчасти Берлин “не сбросили темп” набора проектов к третьей волне. Еще важнее то, что несмотря на ряд противоречий, страны договорились о решении крупных и дорогостоящих задач: двусторонней работе над созданием основного боевого танка и трехсторонней разработке боевого самолета СКАФ. Это свидетельствует об амбициозности планов тандема, но об успехе или провале названных франко-германских разработок пока сложно рассуждать. Демонстрационные образцы должны быть готовы лишь к середине 2020-х годов, а развертывание возможно только с середины и в конце 2030-х годов. К тому же, хотя Берлин и Париж предпочитают называть оба начинания “европейскими”, они пока что не включены в программу PESCO и, строго говоря, нет гарантий, что большинство стран – членов ЕС закупит их продукцию для своих национальных армий. Соответственно, вклад данных проектов в унификацию числа различных систем вооружения в Европе не очевиден.

            Для того, чтобы стать настоящим двигателем евроинтеграции в военной сфере, Франции и Германии необходимо преодолеть сохраняющиеся и важнейшие расхождения: выработать общее понимание того, насколько инклюзивными должны быть европейские программы и проекты, договориться о едином подходе к концептуальным вопросам (анализ угроз, организация обороны и доктрина применения оружия), унифицировать экспортную политику и урегулировать противоречия между концернами (в том числе внутри самих стран). Хотя идея стратегической автономии ЕС и роли франко-германского тандема в ее достижении активно развивается с 2017 г., и на данном поприще уже сделаны первые шаги, сегодня Берлин и Париж не достигли согласия по этим принципиальным вопросам. Если обе страны стремятся достичь гармонии в военной сфере на двустороннем уровне (не говоря об уровне всего ЕС), то им еще предстоит выполнить значительный объем работы на этом направлении.