Интересы Румынии в Юго-Восточной Европе и взаимоотношения с Турцией

Важнейшим направлением внешнеполитической деятельности Румынии, имеющим не только региональную составляющую, является усиление позиций страны в Черноморском регионе. Участие в Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) считается в Румынии основополагающим фактором продвижения национальных интересов в Причерноморье. Правда, ОЧЭС переживает не лучшие времена после присоединения Крыма к России в 2014 г. и особенно после начала специальной военной операции (СВО) РФ на Украине в феврале 2022 г. 

На важность стратегического военно-политического взаимодействия с Турцией не раз указывали румынские политики в контексте своих черноморских амбиций. На декларативном уровне Турция рассматривается ими как своего рода опора для повышения собственного геополитического влияния в Причерноморье. Обе страны проявляют общую заинтересованность в транспортировке углеводородов из Закавказья, Каспийского региона и Средней Азии.

Турция является вторым по важности, после ЕС, торговым партнером Румынии и основным импортером румынских товаров за пределами Евросоюза. Двусторонний товарооборот достиг уже 7 млрд долл. США. 

Еще в 2011 г. была подписана Совместная декларация о стратегическом партнерстве между Румынией и Турецкой Республикой. Однако румынско-турецкое стратегическое партнерство, с момента подписания которого прошло уже более 10 лет, по сути не вышло за рамки экономических проектов. Энергетическая составляющая, всегда упоминаемая на уровне заявлений, пока также осталась недостаточно разработанной, и даже план 400-километрового подводного электрического кабеля, по которому Румыния должна была экспортировать электроэнергию в Турцию, был оставлен до завершения технической документации. На стратегическом уровне два государства не продвинулись пока дальше совместных военных учений в рамках НАТО.

Все же некоторые подвижки в этом отношении отмечаются. В 2021 г. Румыния и Польша облегчили процедуры закупки военной техники у стран НАТО, не входящих в Европейский союз. Бухарест, как сообщал министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу, проявляет интерес к турецким транспортникам и бронетехнике. По некоторым оценкам, Румыния могла бы закупить несколько тысяч машин этого типа.

Сложный конгломерат проблем Причерноморья захватывает и Балканский регион, где Турция в последние годы проявляет все больше активности. Для Румынии Балканы не являются регионом, который, в отличие от Украины и Молдавии, ассоциируется с ее национально патриотическими амбициями. Тем не менее, находясь в непосредственной близости с Западными Балканами, Румыния проявляет интерес к поддержанию с ними близких связей.

Не имея ресурсов для активной самостоятельной деятельности в Балканском регионе, Румыния встраивается в целом в политику Евросоюза и США. Турция, напротив, официально поддерживая евроатлантическую интеграцию стран региона, заботится в первую очередь об усилении собственного влияния, одним из очевидных проявлений которого объявлена культурная стратегия воссоздания “тюркского мира” на территориях, где проживает тюркоязычное или мусульманское население в пределах и за пределами бывшей Османской империи. В отношении этой двойственности официальный Бухарест проявляет сдержанность. Он пытается найти собственную нишу в этом пространстве, то сотрудничая с Анкарой, то проявляя молчаливую нейтральность.

Поддерживая сотрудничество со странами Западных Балкан, румынские политики не склонны, однако, причислять свое государство к Балканскому региону. Ни географически, ни геополитически Румыния – не Балканы, заявляют они, хотя некоторые румынские политологи, историки и культурологи доказывают обратное.

Причины такого мироощущения кроются в истории. В XIX в. значительная часть нарождавшихся общенациональных элит ментально обратилась к Западной Европе как источнику политической, экономической и культурной трансформации княжеств, а затем и объединенного королевства. Культурный традиционализм и экономическая отсталость ассоциировалась ими с османско-балканским наследием, которое, в их представлении, тормозило глубокую и всеобъемлющую модернизацию этих земель.

Позже, уже в ХХ в., когда западная наука сформулировала представление о “балканизации”, этому понятию стали придавать значение пагубное и отрицательное. Имелась в виду проблематика стран Балканского полуострова в последние годы существования Османской империи, а затем после ее распада: политическая слабость и коррупция, жестокие баталии между небольшими слабыми, но независимыми государствами, возникшими на руинах Османской империи. В Королевстве Румыния, ставшем после Первой мировой войны “Великой Румынией”, политики не были расположены к тому, чтобы их расширившееся государство ассоциировалось с Балканами, хотя объединив не только собственный этнос, но и включив немало национальных меньшинств, Румыния сама столкнулась с трудно разрешимыми противоречиями. 

Несмотря на стремление сегодняшних политиков откреститься от “балканской специфики” как некоей неприятной исторической реальности, их интерес и ощущение причастности к событиям на Балканах очевиден.

Экономическое сотрудничество с Западными Балканами имеет для Румынии и политическое значение. В экспертном сообществе выражается мнение, что такое экономическое сотрудничество полезно для улучшения позиции Румынии перед лицом так называемого основного ядра ЕС. Это наводит на мысль, что в Румынии не исключают возможности в будущем составить, если возникнет необходимость, некую восточноевропейскую оппозицию с балканским уклоном ведущим игрокам Евросоюза.

Хотя некоторые представители стран Европейского союза высказывают сомнения в целесообразности вступления западно-балканских стран в организацию, Румыния всецело поддерживает их устремления. Такая поддержка – важная часть ее официально заявленной региональной политики на Балканах.

Румыния, подчеркивая свою приверженность к ценностям и политике Евросоюза, вместе с тем находится в числе тех немногих европейских стран, которые не признают самопровозглашенную независимость Косова, несмотря на давление Брюсселя. Эта позиция позволяет Румынии декларировать особо близкие отношения с Сербией. При этом, если Румыния в качестве члена НАТО и ЕС в целом следует всем предписаниям и документам евроатлантического сообщества, то Сербия заявляет, что не ставит целью стать членом НАТО. При этом она имеет статус “очень важного партнера” альянса и стремится вступить в Евросоюз. Одновременно Сербия, как известно, продолжает развивать тесное сотрудничество с Россией, а также выступает против западных санкций в отношении РФ, в том числе после февраля 2022 г. Все это ставит заслоны во внешнеполитическом взаимодействии Румынии с Сербией, вес которой в западно-балканском регионе значительно выше, нежели ее соседей.

Сложность и неоднозначность румыно-сербских отношений красноречиво проявились в инциденте, случившемся 26 июля 2019 г. на Дунае. Румынские власти сообщили тогда о блокаде транзита российской военной техники, направлявшейся в Сербию. Решение, как разъяснила румынская сторона, было принято в соответствии с санкциями, которые, согласно решению 2014/512 Совета ЕС, были введены против России в ответ на аннексию Крыма. Сербские СМИ в связи с этим транслировали обвинение в нарушении Дунайской навигационной конвенции. Хотя Минобороны России заявило, что Москва не направляла никаких судов для перевозки военной техники по Дунаю в Сербию, сербский президент Александр Вучич несколько позже отметил: “Да, бронетехника была остановлена в Румынии, но эти машины упали нам с небес… Как мы их получили, я не буду раскрывать, это наше дело” 2.

В Румынии неравнодушны к действиям на Балканах мировых игроков, где ведущее место занимают западные державы, Россия, а также Китай и Турция. “Румыния была и продолжает оставаться связанной с Балкано-Дунайско-Понтийским пространством, которым управляли или только контролировали на протяжении более двух тысячелетий великие державы, будь то Римская, Византийская, Османская, Австро-Венгерская или Российская империи. Это пространство, – писала дипломат в ранге посла П. Бэдеску, – играло и продолжает играть важную роль в европейской и мировой экономике и политике. Заинтересованность некоторых европейских держав  (и не только) в том, чтобы сохранить свои привилегии в этом районе или стать факторами влияния, ощущалась и продолжает ощущаться” 3.

Румыния, следуя евроатлантическому курсу и имея очень непростые отношения с РФ, с особой опаской отмечает действия России по закреплению своих позиций на Балканах, а также “дружбу” Турции с Россией.

Стремясь в последнее годы к лидерству на восточноевропейском пространстве, в 2014 г. Румыния стала организатором платформы “Бухарестская инициатива-9”, задача которой, согласно декларациям, состоит в том, чтобы облегчить девяти членам восточного фланга НАТО возможность оперативно обсуждать региональные проблемы и согласовывать позиции на более широком форуме НАТО. На саммите, состоявшемся 10 июня 2022 г. в Бухаресте, румынский президент Клаус Йоханнис заявил: “Сегодняшняя повестка дня будет посвящена текущим событиям в сфере безопасности Украины и их влиянию на соседние страны, включая других уязвимых партнеров, таких как Республика Молдова и Грузия, а также на безопасность всего Североатлантического союза” 4.

С 2015 г. Румыния – активный участник проекта “Троеморье”, в который вошли 12 стран, располагающихся в пространстве между Балтийским, Черным и Адриатическим морями. Его содержанием было объявлено экономическое сотрудничество. Но суть инициативы, как подчеркивали многие российские источники, в первую очередь состоит в том, чтобы ослабить зависимость Европы от российского газа. По этой причине инициатива расценивалась как проект геополитический, который призван стать заслоном между Россией и Европой.

Несмотря на выражение заинтересованности развивать этот проект, некоторые из участников проявляют сомнения в оценках его перспектив. У Румынии, напротив, нет никаких сомнений в важности и плодотворности “Троеморья”. Здесь она полностью солидаризируется с Польшей.

Проект “Троеморье” кроме всего прочего предполагает активизацию военного сотрудничества Румынии с Польшей и Турцией. Страны регулярно проводят трехсторонние совещания министров иностранных дел с 2012 г., еще до образования “Троеморья”. Согласно декларациям, этот трехсторонний механизм имеет важное значение для стабильности региона. Одной из главных целей такого сотрудничества, отмечал польский эксперт А. Балснер еще при создании этого политического треугольника, является взаимодействие с Грузией, Молдавией и Украиной. Причина еще в 2015 г. виделась в том, что “из-за агрессивной политики России эти страны нуждаются в поддержке своих главных партнеров больше, чем когда-либо прежде” 5.  

Однако в этом трехстороннем взаимодействии с самого начала наблюдались и расхождения. Польша и Румыния – безусловные  сторонники жесткого курса в отношении “российской агрессии” на Украине, тогда как Турция не поддержала санкции ЕС, наложенные на Россию в 2014 г., и время не изменило этой линии, особенно проявившейся после начала СВО в феврале 2022 г.  

Непростые отношения Турции с НАТО и Евросоюзом, а также особую политику в отношении России официальный Бухарест не комментирует. Из-за своей проамериканской ориентации Румыния сама не единожды создавала сложности во взаимоотношениях с ведущими государствами ЕС, отношения же Румынии с Россией давно находятся в критическом состоянии.

Хотя Бухарест на официальном уровне декларирует полное единодушие с турецкими партнерами, в сфере двусторонних отношений можно усмотреть и некоторые нюансы. В 2020 г. во время конфликта между Грецией и Турцией из-за газовых месторождений и морских границ, президент К. Иоханнис подтвердил солидарность страны с действиями Франции, вставшей на сторону Греции и Кипра.

Иное наблюдалось, когда турецкие власти изменили статус здания собора Айя-София, превратив его в действующую мечеть. Румыния, будучи страной преимущественно православной, отстранилась от критических комментариев по этому поводу в отличие от Евросоюза, США и России. Не только румынские официальные лица воздержались от каких-либо оценок, но и высокие прелаты Румынской православной церкви официально не выразили своего мнения. Позиция Румынской православной церкви была изложена лишь в личном письме патриарха Даниила от 8 июля 2020 г., направленном в адрес архиепископа Константинополя, Вселенского патриарха Варфоломея. В нем говорилось о поддержке Вселенского патриархата, выступавшего за сохранение статуса Софийского собора как музея. “Патриарх Румынский выражает солидарность со всеми, кто защищает этот символ Вселенской Православной Церкви”, – сообщалось в заявлении патриархии, транслировавшем упомянутое письмо 6.

Некоторые аналитики внутри страны искали причины неопределенной позиции румынского руководства в ситуации, когда “Турция пытается переписать региональную историю и даже имеет глобальные устремления, хотя она, – как иронизировал профессор политологии, бывший посол Румынии К. Аврамеску, – походит на пуделя, лающего на луну” 7. С точки зрения экс-посла, изменение состояния Софийского собора – “это тоже проблема Румынии”, потому что “есть устоявшаяся история вещей”, которую надо уважать, а президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган “взрывает устои Турецкой республики и хочет изменить светскую традицию Ататюрка и наследие региональной стабильности, которую тот создал” 7.

К. Аврамеску видел причину такой позиции Румынии в скрытых связях с Турцией различных официальных лиц. Он настаивал на парламентском расследовании для выяснения вопроса, “агрессивно ли лоббирует турецкое государство в Румынии”. Он предлагал: “Давайте посмотрим, кто выигрывает, кому выгодны связи с Турцией, кто является великим апологетом отношений с Турцией, насколько сильны бизнес-линии с Турцией” 7.

Кроме этого, экс-посол предполагал “рефлексии румынской дипломатии, которой руководит группа людей без моральных норм, восхищающихся восточными автократиями”. В связи с этим Аврамеску вспоминал: “Во времена дипломатической службы я сам был свидетелем неадекватной сцены: в зале, полном послов, дипломатов и представителей соответствующих служб, наши дипломаты были в чрезмерном восхищении от выступления бывшего министра иностранных дел Турции Давидоглу, который был яростным османом и говорил такие несообразности, что хотелось  спрятаться; в это время наши представители пожирали его глазами” 7.

В СМИ встречалось также предположение, что молчание Румынии в отношении трансформации бывшего собора Айа-София каким-то образом обязано наличию на румынской территории исторической турецко-татарской общины. Община невелика, но влиятельна. Согласно переписи 2011 г., в стране проживало 28 226 турок и татар, что составляло меньшинство в размере около 0.15% населения. Из них 81.1% были зарегистрированы в регионе Добруджа на юго-востоке страны, недалеко от Черного моря, в округах Констанца (21 014) и Тулча (1891), еще 8.5% проживали в столице страны Бухаресте (2388). 

Несмотря на свою малочисленность, община привлекает внимание Турции в рамках проводимой ею политики воссоздания “тюркского мира”. Официально румынские власти не выражают опасений на этот счет.

К. Аврамеску, выступая в СМИ, постоянно критиковал турецкие власти за авторитарный режим и призывал к этому официальный Бухарест. Он напоминал, что для Турции неприемлемо не признавать геноцид армян в 1915 г. Обращаясь к послу Турции в Бухаресте, он говорил: «Что же касается Вашего выражения “события 1915 года”, то я могу только сказать – позор вам! В 1915 г. погибло около 1.5 миллиона человек. Армян истребляли по указке и наущению тогдашнего турецкого руководства. Что было бы, если бы посол Германии сегодня сослался на “события 1944 г.” вместо того, чтобы однозначно признать Холокост. Это было бы столь же абсурдно, сколь и возмутительно. Однако, в отличие от Германии, Турция продолжает уклоняться от своей исторической ответственности» 8.

В статье 2022 г. экс-посол проводил аналогии между Россией и Турцией как во внутренней политике, так и во внешней. После попытки государственного переворота в 2016 г. “Эрдоган обрушился с критикой на независимых журналистов и неугодных политиков. Многие попали в тюрьму за такую пустяковую провинность, как критика сына вышеупомянутого Эрдогана” 9. Если бы Греция не была членом НАТО, полагает Аврамеску, то Турция напала бы на нее, как она сделала это в отношении Кипра в 1974 г. Но если Россия под санкциями, то «Турция по-прежнему свободна от проблем. Генеральный секретарь НАТО сказал, вероятно, под анестезией крайних заявлений Эрдогана, что “Турция — ценный союзник”. Я не думаю, что это так. Думаю, факты приводят к диаметрально противоположному заключению. Турцию надо срочно исключать из НАТО, потому что она вот-вот заблокирует работу альянса» 9.

К. Аврамеску – не единственный в Румынии критик политики Эрдогана. Колумнист румынской версии Radio France Internationale О. Нахой также высказывал критическую позицию в отношении внешней и внутренней Турции. Обратившись к заявлениям турецких официальных лиц о том, что те намерены препятствовать вступлению Финляндии и Швеции в НАТО под предлогом поддержки этими странами терроризма, журналист отмечал: “Но обвинения в поддержке террористов вряд ли могут быть обоснованы. Две образцовые скандинавские демократии действительно предоставляют убежище преследуемым оппонентам и активистам в их родных странах. Однако для режима Анкары любой, кто выступает против него, автоматически становится террористом. Тысячи активистов оппозиции, журналистов и политиков сегодня пребывают в турецких тюрьмах по обвинению в терроризме” 10. Таким образом, хотя официально Бухарест придерживается благожелательной линии в отношении Турции, независимые эксперты выражают критическое отношение к сегодняшней политике Турецкой Республики.

Когда события на Украине приняли драматический характер, Румыния по-прежнему придерживалась общей линии Запада на ужесточение санкций против РФ. Турция, как известно, после некоторого колебания все же закрыла Босфор для военных кораблей РФ.

Турецкий лидер продолжительное время поддерживал тесные отношения с Россией, в том числе в сфере военных закупок. Это навлекло на Турцию ряд санкций со стороны Вашингтона. Как выразился О. Нахой, имея в виду действия России на Украине: “Эрдоган очнулся, когда… Москва взорвала один из железных принципов Турции, а именно российско-турецкий баланс на Черном море” 10.

“Парадоксально, что Турция хочет защищаться российскими ракетами, но вооружает Украину беспилотниками Bayraktar, – рассуждала румынская исследовательница и обозреватель С. Фати. – Для Анкары почетным решением было бы предложить Украине ракеты С-400 и получить взамен американские F-35” 11.

В Турции накануне украинских катаклизмов раздавались голоса, что “США и Европа ни в коем случае не должны обосноваться на Черном море… Потому что мы не фронт Востока и Запада. Мы то, что диктует нам наша география! У Запада слабые позиции, но его разум по-прежнему стремится столкнуть и ослабить две крупные державы. Затевается игра, с тем чтобы столкнуть лбами Турцию с Россией” 12.

Генсек турецкой партии Vatan (“Родина”) Догу Перинчек в начале февраля 2022 г. прямо предостерег от усиления позиций НАТО на Черном море: “Расширение НАТО на восток, на первый взгляд, является угрозой России, но в Турции существует понимание того, что здесь есть угрозы и для Анкары. Греция и Украина находятся у носа Турции, CША пичкают обе страны вооружением, самолетами для осуществления провокаций. Мы понимаем, что Украина, как и Греция, служит интересам Вашингтона. Приглашение США на Черное море будет иметь очень сложные последствия. Необходимо не допустить наличие посторонних сил на Черном море” 13.

В марте 2022 г. Эрдоган заявил, что Турция не намерена принимать участие в санкционном давлении на Россию. Таким образом, Румыния и Турция оказались по разные стороны в международных политических баталиях, демонстрируя противоположные позиции как в отношении российско-украинского противостояния, так и в оценках внешней политики России и ее военных действий, которые в Турции рассматриваются во многом как вынужденные. Однако все это не препятствует двустороннему сотрудничеству.

2 июня 2022 г., в преддверии саммита НАТО в Мадриде, намечавшегося на 28-30 июня, румынский лидер К. Йоханнис принял во дворце Котрочень министра обороны Турецкой Республики Хулуси Акара, находившегося с официальным визитом в Румынии. В повестку дня были включены темы, связанные со стратегическим партнерством между Румынией и Турцией и перспективами его развития в новых геополитических условиях.

Сайт администрации румынского президента сообщал: “Касаясь кризиса безопасности в регионе, президент Румынии подчеркнул, что военное вторжение России на Украину представляет собой самую серьезную угрозу европейской безопасности со времен Второй мировой войны, и решительно осудил преступления, совершенные российскими войсками против гражданского населения, в том числе массовое уничтожение населенных пунктов и гражданской инфраструктуры” 14. Последовала ли реакция на это заключение со стороны турецкого министра, сайт умалчивает. Отмечается лишь, что министр обороны Турецкой Республики “высоко оценил отношения двустороннего сотрудничества с Румынией и подчеркнул заинтересованность Турции в дальнейшем их развитии и диверсификации на всех уровнях деятельности”, а также “поблагодарил нашу страну за особый вклад в обеспечение стабильности и безопасности Восточного фланга и подчеркнул необходимость сотрудничества на региональном уровне как союзных, так и прибрежных государств на Черном море” 14.

Продолжение обмена мнениями в треугольнике Румыния–Польша–Турция никоим образом не меняло позиций Турции ни в рамках НАТО, ни в отношении действий РФ на Украине. “Похоже, Турция больше сигнализирует России, чем Североатлантическому альянсу. Анкара хвастается, что имеет вторую по численности армию в НАТО, но не размещала на восточном фланге оборонительные войска, не вводила ограничения на полеты России, не связывала себя западными санкциями”, – отмечала С. Фати 11.

Вместе с этим президент Эрдоган все же заявил, что Трехсторонняя комиссия Румыния–Польша–Турция приобрела “стратегическую актуальность” в нынешнем контексте поддержки Украины тремя государствами. “Таким образом, следуя своей двуличной логике, Анкара обещает поддержку коридора для транспортировки зерна из Украины через Черное море в Средиземное” 11.

Результаты Мадридского саммита 2022 г. рельефно обнажили противоречивость внешнеполитической линии Турции. Поскольку в новой стратегической концепции альянса, принятой на саммите, Россия фигурирует как “самая значительная и прямая угроза для безопасности союзников, а также для мира и стабильности в евроатлантическом регионе”, Турция, как полагал один из турецких экспертов, не сможет далее проводить политику “уравновешивания” между Западом и Россией, хотя президент Эрдоган по возвращении с саммита и заявил, что Анкара будет и в дальнейшем придерживаться этого принципа: “Эти слова не имеют никакой силы. Это невозможно. После Мадрида Турции как члену НАТО придется либо отозвать свою подпись под декларацией саммита, либо выйти из НАТО” 15.

В Румынии, высоко оценивая итоги Мадридского саммита НАТО, использовали самые превосходные эпитеты. “Этот саммит является одной из самых значимых союзнических встреч с точки зрения результатов для Румынии. Все задачи, которые мы ставили перед собой, были решены в том смысле, который мы требовали”, — сказал К. Йоханнис 16.

Преодоление сопротивления Турции в отношении вступления Швеции и Финляндии в Североатлантический альянс румынские политики относили и за счет собственных дипломатических усилий. Йоханнис, который имел личные встречи с Эрдоганом на полях саммита, заявил, что Румыния участвовала в различных форматах, направленных на то, чтобы убедить Турцию принять Финляндию и Швецию в НАТО 17.

Можно ли сегодня предполагать непосредственное столкновение интересов Румынии и Турции? Гипотетически это возможно при дальнейшем продвижении румынской политики на объединение с Молдавией. Одним из серьезных препятствий на этом пути является автономная область Гагаузия, основное население которой – тюркоязычная русофильская этническая группа, исповедующая православие и демонстрирующая неприятие идеи объединения с Румынией. Россия, пользуясь всеми средствами “мягкой силы”, старается поддержать русофильские настроения гагаузов, имея в виду, что согласно Конституции Республики Молдова в случае изменения ее статуса как независимого государства народ Гагаузии имеет право на внешнее самоопределение.

В перспективе ситуация может все же осложниться тем, что начиная с 1990-х годов в Гагаузии происходит усиление влияния Турции: эта автономия стала одним из многочисленных регионов, где проводится политика формирования нового “тюркского мира”, и у Турции есть здесь серьезные наработки. В Румынии, как правило, стараются воздерживаться от анализа ситуации в Гагаузии и особенно политики Турции в этом микрорегионе.

Каково же место и роль Румынии в Юго-Восточной Европе в свете представленных сюжетов? Румыния, настроенная антироссийски, придерживается политики осторожной и сдержанной в регионе ЮВЕ, включающем и Балканы. Это наглядно проявляется также и в румыно-турецком взаимодействии на уровне официальных контактов и деклараций. Однако в румынском общественном сознании, а возможно, и в подсознании сохраняются представления о Турции как наследнице захватнической политики Османской империи, тормозившей свободное развитие Балканского региона, включая Дунайские княжества. Ведь отторжение “балканской специфики” также обязано исторической памяти об османах – завоевателях чужих территорий.   

К проблематике Черного моря, столь важной для обеих стран, у Турции и Румынии по сути разные подходы. Имея сходные цели, каждая из них ведет собственную игру. Турция ведет эту игру, как видится, к примеру, С. Фати, “со всей наглостью бывшей империи, которая надеется когда-нибудь взять реванш” 11. Достаточно определенно это проявилось в неоднозначной политике Турции в ходе украинских событий 2022 г. Позиция и поведение Турции в целом были противоположны румынским, что, как уже отмечалось, не мешало обеим странам демонстрировать взаимное доверие на официальном уровне.