Зачем нужно изучать циклы и волны политического развития? (интервью с главным редактором журнала)

Ирина Прохоренко. Владимир Игоревич, признательна, что нашли время дать интервью нашему журналу! Знаю, что 2024 г. стал особым для Вас. В этом году у Вас юбилей, круглая дата, поэтому от всей души поздравляю! Рада сообщить нашим читателям, что Министерство науки и высшего образования Российской Федерации присвоило Владимиру Игоревичу звание “Почетный работник науки и высоких технологий Российской Федерации” за значительные заслуги и вклад в развитие науки, а также многолетний добросовестный труд.

Мы знаем Вас как авторитетного российского политолога, научные интересы которого чрезвычайно широки – это проблемы прогнозирования мировой динамики, анализ циклов и волн политического развития, глобальная политическая история, политическая социология и исследование общественного мнения, политическая, и в частности цивилизационная, идентичность. Ваши высокие наукометрические показатели по-настоящему поражают: индекс Хирша в РИНЦ – 41, Web of Science – 8, в Scopus – 5. Со всей уверенностью могу утверждать, что Вы один из самых цитируемых представителей российской политической науки, Ваши труды востребованы, их с интересом читают специалисты различных гуманитарных дисциплин. В прошлом году в издательстве “РОССПЭН” (“Политическая энциклопедия”) вышла Ваша новая монография “Циклы и волны истории: Природа, человек, общество, культура” 1, посвященная возможностям циклически-волнового подхода для анализа и прогнозирования нелинейной социальной и политической динамики. Расскажите, пожалуйста, что представляет собой циклическая парадигма в политической теории и практике, каковы ее специфика и когнитивный потенциал.

Владимир Пантин. Спасибо за интерес к моим работам и к направлению политической теории, которые мы разрабатываем с коллегами, прежде всего с Владимиром Валентиновичем Лапкиным. Циклически-волновая парадигма в политических исследованиях основана на констатации нелинейного, волнообразного характера политической динамики, на известном структурном подобии циклов социально-политического развития. При этом, в отличие от большинства повторяющихся природных циклов (например, “день–ночь”, времен года, вегетации растений, изменения климата, круговорота воды в природе, которые, кстати, оказывают существенное влияние на человека и общество), циклы общественного, в частности, политического развития не являются простым повторением друг друга, это эволюционные циклы, то есть циклы развития, а не повторения одного и того же. В общественной динамике любые циклы и волны накладываются на поступательное развитие, и это приносит элемент новизны в каждый последующий эволюционный цикл. Любой политический цикл (например, электоральный – цикл президентских или парламентских выборов в данной стране, цикл очередных политических реформ) всегда уникален, после его прохождения политическая система оказывается в принципиально новом состоянии. Тем не менее многие черты этих циклов воспроизводятся, несмотря на то что государство и общество после прохождения очередного эволюционного цикла претерпевают значительные изменения, возникают политические инновации, новые технологии и институты. Более того, сами эти политические изменения как раз и осуществляются посредством циклов и волн политического развития. Отсюда значимая роль разных циклов не только в природе, но и в обществе, которую нужно учитывать.

И.П. Мне импонируют Ваши рассуждения о циклах в природе и обществе, о человеке как о социоприродном существе, которое одновременно объединяет в себе и природное, и социальное. Какую роль играют циклы и волны в жизни человека и общества? И связанный с этим вопрос: что более повлияло на такой Ваш взгляд на сложную и противоречивую натуру человека, какое из Ваших образований – естественнонаучное, политическое или философское? Вы ведь кандидат химических наук, кандидат политических наук и доктор философских наук, и в этом смысле прошли несколько циклов в своей научной жизни.

В.П. Мы часто не замечаем, что многие природные и социально-политические циклы играют значительную роль в нашей повседневной и общественной жизни. Влияние циклов “день–ночь” и смены времен года замечают все, потому что они диктуют нам, что делать – бодрствовать или спать, как одеваться и т.п. Но, например, воздействие циклов солнечной активности, а также циклов физической, психологической и эмоциональной активности, связанных с циклами нервной деятельности, замечают далеко не все. А напрасно, их нужно учитывать в своей работе и повседневной жизни, иначе мы рискуем здоровьем. Что касается социальных и политических циклов, то циклы “работа–отдых”, циклы смены поколений, электоральные циклы также во многом определяют нашу жизнь. Не говоря уже о циклах или волнах подъема и упадка государства и общества. Например, история Китая – это история больших социально-политических циклов, что хорошо известно и китайским историкам, и специалистам по Китаю из других стран.

Мой личный взгляд на сложную, социоприродную сущность человека и общества возник и благодаря естественнонаучному образованию (я довольно долго работал в области биохимии и молекулярной биологии), а затем благодаря политическому и философскому образованию. Как ни парадоксально, все эти разделившиеся области знания, с моей точки зрения, дополняют друг друга и способствуют более глубокому постижению исследуемого предмета.

С известной долей юмора можно утверждать вслед за квантовой механикой, что каждая элементарная частица – это одновременно и волна с определенной частотой колебаний. А поскольку все мы состоим из элементарных частиц, то каждый человек – это совокупность огромного количества волн с разными частотой и амплитудой. Это шутка, но в каждой шутке…

И.П. Насколько мне известно, циклическую парадигму в анализе и прогнозировании политики развивали несколько крупных теоретиков, начиная от американского эксперта и политического историка А.М. Шлезингера-мл. 2, предложившего и обосновавшего концепцию циклов внутренней политики США, каждый из которых состоял из фазы либерально-реформистского курса и противоположной фазы – консервативной реакции на реформы. Почему Вы в своих теоретических разработках анализа и прогнозирования мировой (и страновой) динамики опирались именно на идеи русского экономиста и социолога Николая Дмитриевича Кондратьева о длинных циклах динамики государств и международного сообщества в целом 3, а не, скажем, на концепцию длинных циклов эволюции глобальной политики американского политолога Дж. Модельски 4?

В.П. В наших совместных работах с В.В. Лапкиным мы опирались и на идеи Н.Д. Кондратьева, и на работы А.М. Шлезингера-мл., которого Вы упомянули, и на исследования Дж. Модельски с У. Томпсоном 7, и на ряд работ других авторов. Циклы Кондратьева интересны тем, что они затрагивают не только волны технологических и экономических изменений, но и волны политических и даже культурных сдвигов.

Однако в своих работах мы преимущественно используем не циклы Кондратьева в том виде как он их описал, а циклы и волны эволюции международной системы. Эти эволюционные циклы, в отличие от циклов Кондратьева, состоят не из двух, а из четырех фаз, или волн, и охватывают более длительные периоды времени. Они также связаны с циклами мирового лидерства, и в этом смысле они имеют определенное отношение к циклам эволюции глобальной политики, которые описал Дж. Модельски. В то же время циклы эволюции международной системы, которые мы применяем для анализа и прогноза важнейших переломных точек (“точек поворота”) политического развития, отличаются и от циклов Модельски, и от циклов Кондратьева, хотя некоторая связь между ними существует.

И.П. Знаю, что Вы стали в 2014 г. лауреатом золотой медали Н.Д. Кондратьева, которой Вас наградил учрежденный в 1992 г. Международный фонд им. Н.Д. Кондратьева. Как произошло Ваше знакомство с научными достижениями Н.Д. Кондратьева (1892–1938), судьба которого сложилась трагически, а научное наследие прошло долгий и трудный путь признания в советской/российской науке, прежде всего экономической? Так случилось, что его пришлось дважды реабилитировать в СССР – в 1963 г. и повторно в 1987 г. вместе с другим выдающимися экономистами так называемой организационно-производственной школы (А.В. Чаяновым, А.Н. Челинцевым, Н.П. Макаровым и другими). Фактически первым и главным популяризатором идей нашего соотечественника, ряд трудов которого были опубликованы на немецком и английском языках во второй половине 1920-х – первой половине 1930-х годов, оказался австрийский (а впоследствии и американский) экономист и политический социолог Йозеф Шумпетер, именно его неологизм мы сегодня и используем – “длинные волны Кондратьева” (“кондратьевские волны” 8).

Сам Н.Д. Кондратьев назвал свои циклы “большими циклами конъюнктуры”. По сути, он говорил о динамике мировых рынков, международной рыночной системы, на этом выстраивал свои математические (статистические) модели и методологию прогнозирования, пытаясь соединить изучение закономерностей и трендов товарного производства с прогнозированием и планированием в Советской России. Насколько эффективно мы можем использовать циклы Кондратьева в анализе и прогнозировании мирового социально-политического развития, нужно ли специалистам гуманитарного профиля, которые работают в этом предметном поле, разбираться в экономике, иметь хотя бы самое общее представление о мировом экономическом развитии, экономической истории? Или достаточно принять на веру выводы о циклическом развитии международной рыночной системы, не прибегая к междисциплинарному подходу и тем более не осваивая методы международной политэкономии, а может быть, даже искать в трудах ученого готовые ответы на поставленные вопросы? Что касается самой международной рыночной системы, она неоднородна, ей присущи дивергенция и конвергенция, она является многоуровневой и все более усложняется. Оказывает ли динамика и усложнение этой системы на фазы и продолжительность циклов и волн исторического развития?

В.П. Это очень важные и интересные вопросы, прежде всего вопрос о том, нужно ли при анализе и прогнозировании международного развития специалистам гуманитарного профиля разбираться в мировом экономическом развитии. Я думаю, что все-таки это необходимо, хотя бы потому что глубокие экономические сдвиги, кризисы и потрясения оказывают значительное влияние на страновое и международное политическое и социальное развитие. Конечно, готовых ответов на важнейшие вопросы международного и внутриполитического развития нет и быть не может, здесь нужны междисциплинарные исследования. Однако Кондратьев был не только экономистом, но и социологом и даже отчасти политологом, поэтому его “большие циклы конъюнктуры” описывали не только экономическое, но отчасти и технологическое, социальное и политическое развитие. Другое дело, что эти циклы оказались недостаточными для описания таких сверхсложных систем, как общество и мировая система.

Да, действительно, международная рыночная система всегда была весьма неоднородной и многоуровневой, и ее усложнение, а также общее ускорение информационных, социально-экономических и политических процессов ведут к закономерному сокращению продолжительности фаз и волн исторического развития. И в наших исследованиях мы это учитываем в первую очередь, чего не делал Кондратьев и некоторые его последователи. Учет сокращения продолжительности циклов и волн эволюции международной системы позволяет более точно прогнозировать переломные точки (“точки поворота”) в политическом развитии.

И.П. Что можно прогнозировать с помощью циклов Кондратьева? Имеет ли смысл использовать циклы Кондратьева в сочетании с другими циклически-волновыми матрицами, может быть, более широкого контекста? Если попробовать “наложить” волны Кондратьева на этапы глобализации или, например, трансформации миропорядка, что мы можем получить, приведет ли такая попытка к приращению знания? И в чем вообще состоит различие между повышательными и понижательными волнами в циклах Кондратьева?

В.П. Мы как раз исходим из того, что циклы Кондратьева нужно использовать в сочетании с другими линейно-поступательными и нелинейными, волнообразными тенденциями политического и социального развития. Я уже упоминал о циклах эволюции международной системы, которые являются результатом сочетания и взаимодействия циклов Кондратьева, циклов технологического обновления и циклов мирового лидерства (трансформации миропорядка). Так вот, из этого сочетания и наложения разных циклов следует, что начало 2020-х годов (условно 2020 г.) – это минимум не только экономической, но и политической конъюнктуры. А этот минимум, в свою очередь, ведет к общей дестабилизации и появлению элементов хаоса, к резкому усилению социальных и политических потрясений, международных конфликтов. Что мы и наблюдаем, к сожалению. Но дело тут не в отдельных политиках и их ошибках (хотя и то, и другое имеет место), а в том, что международная система в ее прежнем виде вышла за границы своего стабильного развития, происходит ее дестабилизация, которая ведет к формированию новых технологий, политических институтов, коалиций и объединений государств (например, ШОС, БРИКС+ и др.).

Определенная связь между циклами Кондратьева и динамикой процессов глобализации, как показано в ряде работ, например в работе Л.М. Синцерова 9, существует. В периоды повышательных волн, когда преобладает благоприятная деловая конъюнктура, а временные кризисы преодолеваются сравнительно легко, наблюдаются подъемы глобализации. В периоды же понижательных волн, для которых характерно доминирование низкой конъюнктуры, а политическое и экономическое развитие замедляется или становится неустойчивым, наблюдаются относительные спады глобализации. Но самое интересное состоит в том, что развитие глобализации не прекращается и в периоды понижательных волн, а также кризисов и войн, просто оно принимает новые формы.

Некоторые западные и отечественные авторы пишут о “деглобализации” в 2010-е – 2020-е годы. Но в действительности сейчас происходит не “деглобализация”, а переход к более широкой и прочной основе глобализации. Эта более широкая основа включает не одну западную цивилизацию, а многие цивилизации и регионы мира, не один или два центра силы, а множество центров силы, которые сложным образом взаимодействуют друг с другом. В итоге, по нашим прогнозам, уже в 2030-е годы наступит новый подъем глобализации.

И.П. Хотела бы задать вопрос о потенциале циклически-волнового прогнозирования для практики, в процессе принятия и реализации политических решений, прогнозирования и стратегического планирования. Возможно ли заранее определить время и место глобальных социально-экономических и политических потрясений, драматических событий и ситуаций, острых конфликтов – внутригосударственных и международных? Подтверждались ли Ваши прогнозы?

В.П. Для практики, принятия и реализации политических решений важно то, что циклически-волновой подход позволяет прогнозировать вероятные кризисные и конфликтные периоды в социально-политическом развитии. Здесь стоит процитировать А.Дж. Тойнби, который писал в связи с циклическими процессами в природе и в обществе: “… урок истории больше похож не на гороскоп астролога, а на навигационную карту, которая дает мореходу, умеющему ею пользоваться, больше возможности избежать кораблекрушения, чем если бы он плыл вслепую, ибо дает ему средство, употребив свое умение и мужество, проложить курс между указанными на карте скалами и рифами” 10. Так вот, циклически-волновое прогнозирование в известном смысле может дать некоторые важные фрагменты “навигационной карты”, помогая “проложить курс между указанными на карте скалами и рифами”.

Ряд наших прогнозов, сделанных на основании циклов эволюции международной системы уже подтвердились, например, прогноз о наступлении глобального экономического и финансового кризиса 2008–2009 гг. и о его долговременных социально-политических последствиях, сделанный в нашей с В.В. Лапкиным книге “Философия исторического прогнозирования”, изданной в 2006 г. 11. Там же, еще в 2006 г. прогнозировалось резкое усиление экономических и политических противоречий между США и Китаем, а также конфликт между Россией и объединенной Европой в 2020-е годы 11. Кроме того, в 2014 г. мы прогнозировали высокую вероятность конфликта между западными странами и РФ на территории Украины в начале 2020-х годов и то, что период 2021–2025 гг. вероятнее всего станет периодом максимального обострения внутренних социально-политических противоречий во многих странах мира, возникновения целого ряда международных конфликтов 12. Конечно, не все наши прогнозы подтвердились: например, не подтвердился прогноз о важной роли Японии в мировом развитии и о возможности смягчить конфликт между США и РФ путем договоренностей и компромиссов. Разумеется, ни один подход к прогнозированию, в том числе циклически-волновой подход, не является “универсальной отмычкой” или “золотым ключиком”, открывающим двери будущего. Тем не менее прогностический потенциал циклически-волнового подхода реально существует, и он подтвержден.

И.П. В каком направлении в настоящее время развивается циклически-волновая парадигма в политической теории, каковы, по Вашему мнению, направления перспективных исследований в данной сфере?

В.П. На мой взгляд, перспективы исследований в этой области включают анализ взаимодействия разных волн политической динамики и их “наложения” на поступательное развитие, которое, конечно, также присутствует. Это относится и к политической динамике отдельных государств, и к политической динамике целых регионов мира, цивилизационных образований, межгосударственных союзов. В результате такого “наложения” возникает целый ряд “точек поворота” в политическом развитии, которые можно прогнозировать.

По нашим прогнозам, такими “точками поворота” во внутренней и международной политике станут 2025–2026, 2029–2030 и 2033–2034 гг., причем в этих точках вероятны важные реформы в США, в КНР и в РФ (читатели скоро смогут проверить, верен ли этот прогноз).

Кроме того, важным и перспективным направлением политической теории является исследование того нового, что привносит каждый последующий цикл эволюции международной системы или цикл политических реформ и последующей реакции на них в США, в странах ЕС, в Китае, в РФ. Так, предыдущий цикл привел к формированию биполярной системы международных отношений (“биполярного миропорядка”). Нынешний цикл с высокой вероятностью может привести к формированию “многополярной” системы (полицентричного миропорядка). И этот новый миропорядок, конечно, будет гораздо сложнее и динамичнее, чем предшествующий “биполярный”. России крайне важно органично вписаться в него, для этого необходимо перейти от разрушительных для государства и общества огромных колебаний “политического маятника” (вспомним 1917 и 1991 гг.) к более плавным, эволюционным циклам и волнам политического развития.